Летний Деревянный Дворец Императрицы Анны Иоанновны (продолжение)
Мы продолжаем публикацию материала о Летнем дворце императрицы Анны Иоанновны. После ее смерти дворец потерял статус летней императорской резиденции, а позже был разобран. Единственные подлинные предметы, украшавшие когда-то интерьеры Летнего дворца, дошедшие до нас, — это китайские шелковые обои, хранящиеся в экспозиции Меншиковского дворца и Дворца Петра I в Летнем саду. |
Переходя к драматическим событиям, имевшим место в Летнем дворце в 1740 году, — к смерти Анны Иоанновны и аресту Бирона, следует отметить, что императрица настолько привязалась к своему фавориту, что перенесла свою привязанность и на его детей. Она сама выбирала для них гувернеров и учителей, присутствовала на занятиях, спрашивала уроки. Обыкновенно суровая и строгая Анна Иоанновна совершенно преображалась среди маленьких Биронов: целыми вечерами играла с ними в мяч, запускала змея, выдумывала разные забавы и скоро избаловала их до такой степени, что они сделались истинным бичом для всех придворных. Любимое занятие этих шалунов состояло в обливании чернилами и вином парадных костюмов являвшихся в Летний дворец вельмож и срывании с них париков. Однажды девятилетний Карл бегал по большой дворцовой зале с хлыстом в руке и бесцеремонно бил собравшихся здесь придворных; между прочим он жестко стеганул генерал-аншефа князя И.Ф. Баратинского. В эту минуту в зал вошел Бирон. Раздраженный князь пожаловался ему на дерзкую выходку сына и заметил, что если подобные шалости будут повторяться, то приезд ко двору сделается невозможным. Бирон вспыхнул: «Если вы недовольны, то можете подать в отставку; ручаюсь, что вы ее получите!» Князь Баратинский в отставку не подал.
Луи Каравакк. Петр Бирон, сын Эрнеста-Иоганна Бирона. 1739
Почти все мемуаристы сообщали, что доступ к императрице был невозможен без ведома курляндского герцога. Французский посланник маркиз де Шетарди даже отмечал, что герцог и императрица спят в одних покоях. Иллюзией того, что Бирон и Анна Иоанновна живут вместе, возможно, являлось то обстоятельство, что покои Бирона и императрицы были смежными — их спальни имели один выход. Однако разговоры относительно близости бироновских апартаментов к императорским не прекращались и даже являлись причиной следственных дел: в 1734 году в застенки попало несколько придворных служителей. Один из них, Коноплев, обвинялся в словах: «Я видел, что ныне обер-камергер (Бирон. — А.Е.) с государынею во дворце при великих персонах сидел на стуле и держал ея величество за руку, а у нас ныне князь Иван Юрьевич Трубецкой, генерал-фельдмаршал, и князь Алексей Михайлович Черкасский исстари старые слуги, а они все стоят!» На это другой служитель Орлов отвечал: «Далеко кому такой милости искать — ведь обер-камергер недалече от государыни живет».
Анна Иоанновна скончалась в октябре 1740 года от сильнейшего приступа мочекаменной болезни. После смерти императрицы весь Петербург был наполнен смутными слухами о каком-то привидении-двойнике, которое якобы посетило Анну Иоанновну накануне ее кончины в Летнем дворце. Этот рассказ передавался шепотом из уст в уста, и, кажется, в столице не было извозчика или булочника, который не слышал бы о странной ночной встрече двух императриц.
Подробности этого предания мы находим в мемуарах графини А.Д. Блудовой, которая слышала его от своего деда. «Товарищ моего деда, — пишет графиня, — был на дежурстве со взводом солдат вечером за несколько дней до смерти Анны Иоанновны. Караул стоял в комнате подле тронной залы в Летнем дворце; часовой был у открытых дверей. Императрица удалилась во внутренние покои. Все стихло. Было уже за полночь, и офицер удалился, чтобы вздремнуть. Вдруг часовой зовет на караул, солдаты вскочили на ноги, офицер вынул шпагу, чтобы отдать честь. Он видит, что императрица Анна Иоанновна ходит по тронной зале взад и вперед, склоняя задумчиво голову, закинув назад руки, не обращая внимания ни на кого. Часовой стоит как вкопанный, рука на прикладе, весь взвод стоит в ожидании; но что-то необычайное в лице императрицы, и эта странность ночной прогулки по тронной зале начинает всех смущать. Офицер, не смея слишком приближаться к дверям, дерзает наконец пройти другим ходом в дежурную женскую и спросить, не знают ли они намерения императрицы. Тут он встречает Бирона и рапортует ему, что случилось.
— Не может быть, — говорит герцог. — Я сейчас от императрицы; она ушла в спальню ложиться.
— Взгляните сами: она в тронной зале.
Бирон идет и тоже видит ее.
— Это какая-нибудь интрига, обман, какой-нибудь заговор, чтобы подействовать на солдат! — вскричал он, кинулся к императрице и уговорил ее выйти, чтобы в глазах караула изобличить самозванку, какую-то женщину, пользующуюся некоторым сходством с ней, чтобы морочить людей, вероятно, с дурным намерением. Императрица решилась выйти, какая была, в пудермантеле (сравните у В. Даля: «Пудромантель — род накидки, полотняного плаща, который надевали, пудрясь». — Прим. редакции). Бирон пошел с нею. Он увидел женщину, поразительно похожую на императрицу, которая нимало не смутилась.
— Дерзкая! — вскричал Бирон и вызвал весь караул. Молодой офицер, товарищ моего деда, своими глазами увидел две Анны Иоанновны, из которых настоящую, живую, можно было отличить от другой только по наряду и по тому, что она взошла с Бироном из другой двери. Императрица, постояв минуту в удивлении, выступила вперед к этой женщине и спросила:
— Кто ты? Зачем пришла?
Не отвечая ни слова, та стала пятиться, не сводя глаз с императрицы, отступая в направлении к трону, и наконец стала подниматься по ступенькам под балдахин.
— Это дерзкая обманщица! Вот — императрица! Она приказывает вам: стреляйте в эту женщину! — крикнул Бирон наряду. Солдаты прицелились. Женщина, стоявшая на ступеньках у самого трона, обратила глаза еще раз на императрицу и исчезла. Анна Иоанновна повернулась к Бирону и сказала: “Это моя смерть!” Поклонилась остолбеневшим солдатам и ушла к себе. Это один из самых достоверных рассказов о привидениях», — завершает свой рассказ графиня, добавляя при этом, что вскоре после этой «встречи» Анна Иоанновна скончалась.
Обои из Летнего дворца Анны Иоанновны (?). Китай. Шелк, роспись. Начало XVIII
После смерти императрицы в стенах Летнего дворца произошло еще одно важное событие — в силу завещания императрицы Бирон был признан регентом при малолетнем императоре Иоанне Антоновиче. Долгое время оставалось невыясненным то обстоятельство, почему Бирон задерживался с переездом из Летнего дворца в Зимний. Но нам удалось установить, что причина была довольно прозаической — у регента тяжело болел сын. Об этом сообщает прусский посланник барон Мардельфельд: «Герцог еще в Летнем дворце и остается там до тех пор, пока не поправится его наследный принц, который в настоящее время опасно болен». То обстоятельство, что Бирон был вынужден оставаться в Летнем дворце, возможно, и сыграло свою роковую роль в его судьбе. Не вдаваясь в причины этого дворцового переворота, отметим, что он прошел блестяще, как проходили почти все предприятия Миниха. «Здесь никто 8 ноября, ложась в постель, не подозревал, что узнает при пробуждении 9-го», — писал английский посланник Э. Финч.
Заручившись поддержкой правительницы Анны Леопольдовны, Миних под покровом ночи с небольшим отрядом караульных направился к Летнему дворцу, где еще находилось тело покойной императрицы. Шагов за двести от дворца отряд был окликнут часовыми. Фельдмаршал послал вперед своего офицера, подполковника Германа Манштейна, который, зайдя в караульню при Летнем дворце, объявил монаршую волю об аресте Бирона.
Дальнейшее мы знаем из записок самого Манштейна, блестящего офицера, впоследствии погибшего в Семилетней войне. Пропущенный часовыми офицер благополучно прошел через сад внутрь дворца. Не зная, в какой комнате спал герцог, подполковник оказался словно в лабиринте, состоявшем из коридоров, залов и покоев. Чтобы избежать шума и не возбуждать подозрений, он ни у кого не спрашивал дорогу, хотя встретил несколько слуг, дежуривших в прихожей. После минутного колебания Манштейн прошел дальше по коридорам, пока не очутился перед дверью, запертой на ключ. По словам офицера, она была двустворчатая и слуги забыли задвинуть верхние и нижние задвижки. Толкнув ее, Манштейн вошел в покои Бирона, где нашел его спящим на кровати вместе с супругой.
Подойдя к кровати, подполковник отдернул занавесы и сказал, что имеет дело до регента. Бирон соскочил с кровати и принялся громко звать на помощь, но Манштейн бросился на него и держал до тех пор, пока в покои не ворвались другие офицеры. Герцог отчаянно сопротивлялся и колотил кулаками направо и налево. Раздраженные офицеры пустили в ход ружейные приклады, повалили Бирона на пол, связали ему руки шарфом и, прикрыв герцога шинелью, снесли на гауптвахту. Отсюда в карете Миниха пленника увезли в Зимний дворец.
«В то время, когда солдаты боролись с Бироном, — сообщает Манштейн, — герцогиня соскочила с кровати в одной рубашке и выбежала за ним улицу, где один из солдат взял ее на руки, спрашивая Манштейна, что с нею делать; ему приказали отнести ее обратно в комнату, но солдат, не желая утруждать себя, сбросил ее в снег и ушел».
Подтверждение этому драматическому эпизоду, мы находим, как ни странно, в «Статистическом отчете города Ельца за 1866 год», где помещен рассказ одной старушки, мать которой служила в Летнем дворце. «Матушка моя жила у Бирона в последние годы его силы и власти, — говорится в воспоминаниях. — Бироны жили роскошно; одних бриллиантов у его жены было более чем на два миллиона рублей, да перед самым свержением она заказала платье, унизанное жемчугами, ценою в сто тысяч рублей. Про это самое свержение матушка рассказывала, что ночью услыхала страшный шум в спальне, вбежала туда и увидела, как Бирона в одной рубашке тащили солдаты на улицу, а когда посадили в карету и увезли, то его жену отыскали в снегу».
Герб Бирона, украшавший фронтон Летнего дворца, на следующее утро был сорван. По некоторым сведениям, в 1847 году он еще хранился в Сенатском архиве. За одну ночь власть в стране переменилась. «Вчера был пароль Иоанн, сегодня Анна», — записал английский посланник Э. Финч.
Манштейн впоследствии сам удивлялся успеху этого ночного переворота, принимая в расчет меры, предпринятые Бироном для своей безопасности. Регент строжайше запрещал караульным офицерам впускать кого бы то ни было во дворец после того, как он ляжет спать; в случае сопротивления ослушника велено было убивать. В дворцовом саду под окнами спальни герцога находился пикет из сорока рядовых офицеров; весь дом был окружен часовыми. «Если бы, — говорил Манштейн, — хоть один человек подумал об исполнении своего долга, мы бы, наверное, не успели».
Больше Бирон никогда не переступал порог Летнего дворца, хотя спустя полтора года после ареста такая возможность ему могла представиться. Анна Леопольдовна, думавшая амнистировать герцога и вернуть его из сибирской ссылки, первоначально полагала, что он прибудет в Петербург. В Летнем дворце даже одно время все было готово к приему Бирона. В июле 1741 года граф Левенвольд приказал «те десять покоев, в которых жил бывший герцог Курляндский, и те четыре покоя, где жил его сын Петр… обить теми же обоями, которыми они были обиты в 1740 году, и поставить в них столы и зеркала по-прежнему».
Иоанн Лондини. Бурхард-Кристоф Миних (1683–1767). Гравюра. XVIII. Частное собрание
Эта работа была поручена заведующему уборами Летнего сада гард-мебелю Исаеву. 14 июля того же года последовал устный приказ Анны Леопольдовны «в помянутых убранных покоях поставить для прибытия в оные его высочества герцога Курляндского и при нем будущих надлежащее число кроватей со всеми уборы, тако ж и постелей штофных камчатых и прочих без уменьшения, а чего из оных вещей в оном Летнем доме в наличии не имеется, то… привезти в оный из Петергофа для его величества». Спальню Бирона предполагалось, как прежде, обить коврами. Но герцог появился в Петербурге только через двадцать лет, когда Летний дворец уже был разобран. Тогда же впервые в шумной веселой толпе, окружавшей Петра III, Бирон встретил Миниха. По сообщениям французского автора Рюльера, «император подозвал их и уговаривал вместе выпить. Оставшись одни и надеясь, что он забыл про них, старинные враги долгим пристальным взглядом смерили один другого с головы до ног и, не дотронувшись до вина, повернулись спиной друг к другу и разошлись».
Переходя к «послебироновской» эпохе Летнего дворца, следует признать, что это «темная страница» в истории примечательного здания Растрелли.
Пока мы не можем сказать, кто жил в Летнем дворце в первой половине 1740-х годов, какие здесь происходили знаменательные события. Несомненно одно: императорская семья никогда более не рассматривала этот дворец как свою летнюю резиденцию.
Следующая и последняя эпоха в истории Летнего дворца связана с преобразованием Екатерингофской усадьбы. Летний дворец, который по своим размерам превосходил Екатерингофский, был разобран и перевезен на барках в Екатерингоф, где в виде двух флигелей был пристроен ко дворцу. Все эти постройки были объединены общей террасой с балюстрадой. Проект переноса Летнего дворца осуществлял голландский инженер Харман ван Болес.
Обычно исследователи, занимающиеся историей Екатерингофского дворца, относят это событие к 1745 году. Это не совсем верно: в 1745 году состоялось только высочайшее повеление о переносе Летнего дворца в Екатергингоф. Но сам дворец был перевезен лишь в 1748 году. В июле этого года Харман ван Болес доносит, что «Старый Летний дом» разобран, разделен на четыре части и перевезен в Екатерингоф.
Как известно, Екатерингофский дворец сгорел в 1926 году. Однако, судя по документам, последние части деревянного Летнего дворца Анны Иоанновны погибли раньше. В августе 1779 года было решено разобрать флигели Екатерингофского дворца, после чего подпоручику Вуншу поручили «приступить к перерубке в дрова негодного лесу и перевозке годного лесу в Петергоф…»
Возвращаясь к нашему времени, можно предположить, что единственные подлинные предметы, украшавшие когда-то интерьеры Летнего дворца, дошедшие до нас, — это китайские шелковые обои, хранящиеся в экспозиции Меншиковского дворца и дворца Петра I в Летнем саду. Обои датируются началом XVIII века и, по предположению Н.В. Калязиной, возможно, были приобретены в 1722 году во время посольства капитана Измайлова в Китай.
В Эрмитаж и в Летний сад обои поступили в 1948–1951 годах из Государственного музея этнографии СССР по акту, в котором они значатся как «китайские обои со стен Екатерингофского дворца с росписью по белому шелку, подклеены на бумагу». Основанием для такой записи послужила наклейка, обнаруженная на оборотной стороне одного из кусков обоев: «Инвентарь Зимнего дворца № 810, сбой со стен комнаты № 10, вниз лестницы, Екатерингофский дворец».
Н.В. Калязина, а позже и М.Л. Рудова полагали, что обои первоначально предназначались для украшения интерьеров Новых летних палат Петра I или точнее — дворца Екатерины I в Летнем саду. Однако исследовательницы перепутали дворец Екатерины I с Летним деревянным дворцом Анны Иоанновны. Н.В. Калязина пишет, что Новые летние палаты Петра I были разобраны при Елизавете Петровне и вместе с обоями перенесены в Екатерингоф. Но дворец Екатерины I, примыкавший ко дворцу Анны Иоанновны, был разобран только в конце XVIII века в связи со строительством ограды Летнего сада. Трудно представить, что дорогие китайские обои находились в Летних палатах, в которых жила прислуга и даже располагалась дворцовая прачечная.
Не эти ли обои видел датский путешественник Педер фон Хавен, проходя мимо окон Летнего дворца императрицы Анны? Он упоминает «исключительно дорогую драпировку в покоях, так что здание скорее походило на увеселительный дом, чем на дворец».
Каким же образом китайские обои могли попасть в Екатерингоф? Наверное, стоит согласиться с вышеназванными исследователями, которые полагают, что обои оказались в Екатерингофе в связи с разбором дворца в Летнем саду, только с оговоркой, что этим дворцом были не Летние палаты Екатерины I, а деревянный дворец Анны Иоанновны. Как мы уже знаем, китайские шелковые обои счастливо избежали пожара и к нашему времени стали поистине бесценными. Разве не чудо, что спустя два столетия в Летний сад вернулись изящные панно, когда-то украшавшие деревянный дворец императрицы? Они явились к нам отголоском той блестящей и одновременно смутной эпохи, которую мы называем эпохой Анны Иоанновны.