О чем плакал «фонтан слез»
Английская набережная традиционно считается одним из самых престижных районов Санкт-Петербурга. Сегодня буквально на каждом здании набережной красуются памятные таблички с именами представителей высшей политической элиты Российской империи. В доме 8, ранее принадлежавшем фельдмаршалу И. Ф. Паскевичу, одной из наиболее ярких деталей интерьера является «фонтан слез». Обстоятельства появления этого восточного раритета в центре Петербурга, непосредственно связаны с военной биографией бывшего владельца здания - человека вошедшего в историю с титулами графа Эриванского и князя Варшавского.
Голландский полковник Ф. Гагерн посетивший Санкт-Петербург в 1839 году писал в своем путевом дневнике: ”В Зимнем дворце находится фельдмаршальская зала; в ней висят портреты Потемкина (в его молодости), Румянцева, Суворова, Кутузова, Дибича, Паскевича. Еще два места не заняты; кто назовет их имена?”. Места так и остались не занятыми: видимо добавить к этому списку было уже некого. При Советской власти все эти портреты сняли. Недавно дирекция Государственного Эрмитажа приняла решение восстановить внутреннее убранство фельдмаршальской залы в ее первоначальном виде. Пока там висит лишь один портрет - И. Ф. Паскевича (1782-1856) графа Эриванского, князя Варшавского, генерал-фельдмаршала русской, австрийской и прусской армий, наместника на Кавказе(1827-1831) и в Царстве Польском (1831-1856).
Возносимый при жизни “до положения полубога” (по определению Д. В. Давыдова), после своей смерти он был основательно раскритикован как политик и полководец. Не отрицая полностью его военных дарований и признавая определенные заслуги в войнах с Францией (1812-1814), Персией (1826-1828), Турцией (1828-1829), большинство историков (особенно советских) упорно считали И. Ф. Паскевича реакционером, ставя ему в вину личную дружбу с Николаем I, а также подавление польского восстания 1831 года и венгерской революции 1849 года. Для наших современников князь Варшавский - забытый герой, хотя количество литературы о нем, особенно изданной до 1917 года, весьма значительно. При этом на фоне масштабных военных и административных свершений фельдмаршала от внимания исследователей ускользала одна не очень заметная, но любопытная грань его деятельности - интерес к коллекционированию.
Собственно, следует сразу уточнить, что термин коллекционирование здесь не очень подходит: И. Ф. Паскевич не обладал ни вкусом, ни достаточными знаниями, ни, тем более, определенной долей фанатизма, чтобы собранные им комплексы материальных и культурных ценностей можно было назвать коллекциями; музееведы предпочитают употреблять в данном случае термин “собрание”. Для самого фельдмаршала коллекционирование ни в коем случае не было делом жизни, а лишь одним из средств поднятия собственного социально-политического престижа. В XIX веке едва ли не все высшие военачальники, бюрократы и аристократы пытались выступать в роли коллекционеров картин, скульптур, оружия, редких книг, ковров и тому подобного. Как же мог остаться в стороне от этого процесса человек, который фактически являлся фигурой номер 2 в Российской империи?
Основная часть художественных собраний полководца хранилась в гомельском именье, которое граф Эриванский приобрел в 1835 году на “премию” в 1 миллион рублей, полученную за победу над Персией у наследников фельдмаршала А. П. Румянцева-Задунайского. Дворец перестроили, а рядом разбили роскошный парк в котором кроме других скульптур установили и огромный трофейный памятник Юзефу Понятовскому работы знаменитого датского скульптора Торвальдсена (его перевозка из Варшавы заняла более двух лет).
Наиболее значительной ценностью гомельского собрания, составленного И. Ф. Паскевичем и его сыном (чуть меньше 2000 предметов), была коллекция из 72 картин, в том числе полотна Ж. Романо, Л. Джордано, Ж. Б. Греза и даже Рембрандта. В 1919 году в районе дворца разгорелся бой между мятежным красноармейским полком Стрекопытова и советскими частями. Дворец загорелся, но находившийся в Гомеле комиссар Наркомпроса В. В. Пошуканис лично вынес из огня почти всю коллекцию. Спасенное собрание было признано одним из пяти самых ценных, среди эвакуированных в Москву в 1918-1920 годы. Спустя несколько месяцев комиссара Пошуканиса расстреляли, а спасенные им предметы передали в музеи Москвы.
В отличии от достаточно известного гомельского собрания, почти неизвестна оружейная коллекция фельдмаршала, хранившаяся в Санкт-Петербурге. В архиве Эрмитажа имеется любопытный документ датированный 1918 годом: “Опись предметов, хранящихся в кабинете оружия бывшего князя Ф. И. Паскевича-Варшавского”. Ф. И. Паскевич (1823-1903) - единственный сын полководца, представлявший из себя убедительное доказательство тезиса о том, что на детях великих людей природа отдыхает. Благодаря высокому положению отца, он дослужился до звания генерал-лейтенанта, но в 1866 году вышел в отставку, так и не оставив никакого следа в истории. Тем не менее память родителя он холил и лелеял, устроив в петербургском особняке Паскевичей нечто в роде мемориального музея полководца. Сегодня перестроенный особняк занимает сразу два дома -- дом 7 по Галерной улице, где расположился Комитет по управлению государственным имуществом, и дом 8 по Английской набережной, принадлежащий Московскому индустриальному банку.
Все перечисленные в описи предметы были изъяты новой властью из фамильного музея и переданы в Эрмитаж. Любопытный штрих времени - и отец и сын Паскевичи, умершие соответственно за 61 год и 14 лет до революции, именуются в этом документе как “бывший граф”, “бывший князь”: большевики не простили им “реакционности” и посмертно лишили всех титулов.
По данным описи, собрание в доме на Галерной насчитывало 593 экспоната. Значительную его часть составляли образцы восточного оружия. Тянувшаяся (с перерывами) едва ли не с начала XVII века Кавказская война кроме того, что стоила России огромных жертв, принесла определенную пользу армии, поскольку служила отличной боевой школой для военных кадров, которые блистали потом на полях европейских сражений. Кавказ был огромным арсеналом. Изготовленное там холодное оружие по своим боевым качествам зачастую превосходило аналогичную продукцию выпускаемую в “цивилизованных” странах. Экзотический внешний вид этого оружия придавал ему лишний шарм в глазах европейцев, к которым оно попадало, обычно, через солдат и офицеров Кавказского корпуса. Как писал о линейных казаках В. А. Потто: ”...вооружение их составляло такую оригинальную мозаику, представляло собой такую коллекцию всевозможных редких типов, которая стоила бы серьезного внимания и изучения”. Если такие трофеи имелись у простых казаков, то что говорить о кавказском наместнике!
Восточная часть петербургского собрания И. Ф. Паскевича состояла преимущественно из турецких и персидских пистолетов и ружей XVIII-XIX веков -- вещей красиво сделанных, но в боевом отношении не являющихся верхом совершенства. Кроме того, имелись кольчуги, шишаки, щиты, предметы конской сбруи. В сумме все это представляло не только исторический, но и этнографический интерес, давая представление о национальных костюмах и вооружении кавказских народов.
Ядро собрания составляло западноевропейское (преимущественно немецкое) оружие XV-XVIII веков - охотничьи ножи, сабли, шпаги, пистолеты и даже средневековые орудия казни и пытки. Особую историческую ценность представляло личное оружие польских королей, ставшее личной собственностью И. Ф. Паскевича после взятия его войсками Варшавы и назначения на пост наместника Царства Польского. В наличии имелись: сабля Стефана Батория, две сабли Сигизмунда III, палаш, сабля и охотничий рог подаренные Петром I своему другу, собутыльнику и ненадежному союзнику Августу II Сильному, а также принадлежавшие ему же две сабли и скипетр.
О наполеоновских войнах напоминали сабля национального героя Польши и маршала Франции Юзефа Понятовского и такая редкая реликвия, как церемониальный меч консула Французской республики, возможно принадлежавший самому Бонапарту. Любопытно, что рядом с этим мечом на столе в кабинете фельдмаршала лежала масонская шпага, используемая во время обрядов “вольных каменщиков”(сам И. Ф. Паскевич масоном не был).
Предметы вооружения имеют свою историю наполненную кровью и смертью, романтикой и подвигами. Об одном из самых драматичных эпизодов Кавказской войны могла бы поведать хранившаяся в собрании подзорная труба Шамиля. В 1832 году русскими войсками был штурмом взят аул Гимры. В одном из домов с группой из 15 мюридов укрылся первый имам Чечни и Дагестана Кази-мулла. Когда сакля была подожжена, горцы обнажили шашки и устремились на прорыв. Вырваться удалось лишь двум сподвижникам имама. Одним из них и был Шамиль, потерявший в схватке свою подзорную трубу. Ее нашел участник штурма и впоследствии продал тогдашнему кавказскому наместнику М. С. Воронцову, а он подарил этот сувенир своему другу И. Ф. Паскевичу на 50-летие служебной деятельности (1850).
Особую группу внутри коллекции составляло личное оружие полководца, размещенное по стенам кабинета с таким расчетом, чтобы можно было проследить за основными вехами его военной биографии: эспантон офицера Преображенского полка времен Павла I - в этом полку будущий фельдмаршал начинал свою службу; первая боевая награда, полученная поручиком Паскевичем, за первое сражение, в котором он принял участие - бой с турками у деревни Турбат в 1807 году; две грузинских сабли с памятными надписями о взятии персидских крепостей Аббас-Абада (июль 1827) и Сардар-Абада (сентябрь 1827); шашка с памятной надписью о взятии Эривани (октябрь 1827); трофейные турецкие сабли с надписями о взятии Карса (июнь 1828), Ахалцихе (август 1828), сражении при Саганлу (июнь 1829), взятии Эрзерума (июль 1829) и Байбурта (сентябрь 1829). Можно предположить, что большинство этих сабель принадлежало персидским и турецким военачальникам разбитым И. Ф. Паскевичем и, по обычаям того времени, были вручены ему при капитуляции.
О подавлении венгерской революции напоминало одно из знамен венгерской армии, сдавшейся при Вилагоше (август 1849), и палаш с надписью “Венгерская кампания окончена в 67 дней”. После этой победы Николай I приказал войскам отдавать князю Варшавскому императорские почести - выше подобного отличия было лишь производство в генералиссимусы. До этого звания И. Ф. Паскевич не дотянул совсем не много.
После передачи собрания фельдмаршала в Эрмитаж все эти предметы расползлись по фондам крупнейшего музея страны. Правда, администрация Московского индустриального банка предприняла попытку восстановить первоначальные интерьеры. Однако из предметов того времени сегодня здесь сохранился разве что упомянутый «фонтан слез» вывезенный по приказу Паскевича из взятой в 1828 году турецкой крепости Ахалцыха.
Стараниями Паскевича фонды многих петербургских музеев пополнились огромным количеством самых разнообразных экспонатов: оружием, предметами нумизматики, живописью, скульптурами, книжными раритетами и, наконец, всевозможными историческими реликвиями. Начиная с 1826 года, большую часть своего времени Паскевич проводил на Кавказе и в Польше, где он занимал должности наместника. Но в тех случаях, когда «отец-командир» появлялся на берегах Невы, его особняк на Английской набережной становился одним из центров светской жизни столицы. Вместе с императором Николаем I сюда регулярно наведывались все видные представители тогдашней политической элиты. Бывали здесь и люди «богемы», вроде «двух Александров Сергеевичей» - Пушкина и Грибоедова. Так что, если где-то и создавать новый музей И. Ф. Паскевича, то лучшего варианта нежели на «старом месте» - в его бывшем особняке, просто не придумаешь.
В известной степени граф Эриванский князь Варшавский являлся своеобразным полководцем-коллекционером. Правда, пристрастие «отца-командира» к коллекционированию было всего лишь незначительным нюансом на фоне его многообразной военной и дипломатической деятельности. Однако сегодня именно этот нюанс выглядит гораздо более материально нежели все его завоевания в Европе и на Кавказе.