Свет ниоткуда
Центральное событие Года Италии в России — выставка Караваджо в ГМИИ им. Пушкина: зимой в Москву привезут полтора десятка работ мастера из итальянских музеев
В российских музейных собраниях находится всего одна картина Караваджо — «Юноша с лютней» в Эрмитаже. Иметь хотя бы одну его картину — уже удача для музея, но, конечно, слишком мало, чтобы публика могла составить представление о художнике. Устроить выставку только его работ — задача непростая. Когда в прошлом году итальянцы торжественно отмечали 400 лет со дня смерти художника, на выставке в римском комплексе Скудерие дель Квиринале было всего 24 работы Караваджо, хотя собирали их по музеям всего мира, включая Америку и Канаду. Так что неудивительно, что музеи обычно показывают картины этого мастера, окружая его полотна работами последователей. На выставке в Москве картин будет вдвое меньше, и они приедут к нам только из итальянских музеев. Выполненные в разные периоды, они позволят оценить масштаб художника, чье творчество подвело черту под эпохой Возрождения и заложило основы новой живописи: без этих картин не было бы ни Рембрандта, ни Веласкеса, ни Ван Дейка.
Считается, что именно Караваджо положил начало традиции натюрморта в европейском искусстве. Уже в ранних его работах окружающий мир выглядит убедительно материальным. Пример тому — картина «Мальчик с корзиной фруктов» (1593), ее на московскую выставку привезут из римской галереи Боргезе. Помимо портрета натурщика Марио Миннити, которого Караваджо часто писал в эти годы, в этом полотне тщательно и точно выписана корзина с плодами.
Но главные живописные открытия художника проявились в более зрелых работах на библейские сюжеты. Одним из ключевых экспонатов на выставке станет монументальное, два на три метра, «Положение во гроб» из собрания Пинакотеки Ватикана. Написанная в 1602-1604 годах для алтаря римской церкви Чеза Нуова, эта картина наглядно представляет основные черты сложившегося к тому времени стиля художника. Это не только композиция полотна (она симметрична, однако ось симметрии проходит по диагонали, и движение в ней идет из нижнего левого угла в верхний правый), но и глубокий драматизм. Образы библейских персонажей лишены идеализированной грации Ренессанса и написаны с простолюдинов (художник неоднократно получал за это нарекания от представителей церкви, вплоть до отказа заказчиков принимать его работы). Непривычный натурализм особенно виден в деталях — натруженных крестьянских руках молодого Иоанна Евангелиста, анатомических подробностях обнаженного тела Христа, грязных босых ногах Иосифа Аримафейского, поддерживающего тело.
Библейские персонажи написаны с простолюдинов — художник получал за это нарекания от представителей церкви
Каждый персонаж на картинах Караваджо наделен своими, индивидуальными характеристиками; позы, выражения лиц и жесты отражают естественную человеческую реакцию на происходящее. Дева Мария в «Положении во гроб» — не юная дева, какой ее любили писать мастера Ренессанса, а пожилая женщина с морщинами и тенями под глазами. А святого Иеронима («Пишущий святой Иероним», 1606, галерея Боргезе, Рим) Караваджо изобразил в келье за простым деревянным столом во время работы над переводом и комментариями Библии, полностью погруженным в работу, об этом говорит и его поза, наклоненное к книге лицо и заложенные пальцем страницы фолианта.
Но главное, что придает напряжение и драматизм библейским и светским сценам, — свет. На полотнах Караваджо он не имеет определенного источника и ярким лучом выделяет смысловой центр композиции, фон и второстепенные детали при этом погружены в глубокую тень. За счет этого фигуры оказываются максимально приближены к зрителю и производят огромное впечатление. Таков «Спящий Амур», даже во сне не выпускающий из рук лук и стрелы (эту работу привезут в Москву из флорентийской галереи Палатина), и «Святой Иоанн Креститель» из собрания римской галереи Корсини.
Жизнь авантюриста
Биография Микеланджело Меризи да Караваджо напоминает авантюрный роман. Государственный архив Рима недавно даже устраивал выставку документов итальянской полиции, касающихся художника. Сын архитектора из ломбардского селения Караваджо (название которого и дало ему прозвище, более известное в истории, чем имя, данное при рождении), он с одиннадцати лет работал подмастерьем у миланского живописца. Но настоящий успех пришел к нему после переезда в Рим в начале 1590-х годов. В этом городе, который на рубеже XVI-XVII веков был художественным центром не только Италии, но и всей Европы, у Караваджо появились и могущественные покровители, и заказчики из числа римской знати. С этого же времени появляются многочисленные свидетельства римской полиции о бурной жизни художника. Он не расстается с мечом, кинжалом и пистолетом, которые прячет под широким плащом, ввязывается в уличные потасовки, сочиняет непристойные стишки и позволяет себе оскорбления в адрес полиции.
В 1606 году, после ссоры на поле для игры в мяч и последовавшей за ней дуэли, закончившейся смертью его противника, Караваджо приговаривают к казни, причем приговор выносит сам Папа Римский. Художник спешно покидает Рим и укрывается в Неаполе, затем бежит на Мальту, где под покровительством магистра Алофа де Виньякура становится кавалером Мальтийского ордена. Но очередное скандальное происшествие (по одной из версий, любовная интрижка с супругой магистра) приводит к изгнанию из ордена, тюрьме, новому побегу и скитаниям, в которых его преследуют наемные убийцы Виньякура. Художник стремится в Рим, надеясь с помощью бывших покровителей вымолить у Папы прощение, но, не добравшись до него, умирает от малярии в городке Порто-Эрколе.