Логотип

Театральные бинокли и лорнеты

Современная мода в ностальгическом стремлении к историзму и театральности вновь обращается к вещам, которые после их широкого употребления в XVIII, XIX и начале XX века были, казалось, прочно забыты. Вместе с лорнетами, минодьерами и театральными брошами, разработанными ведущими ювелирами, сегодня широким спросом пользуются антикварные предметы, ранее интересовавшие лишь узкий круг коллекционеров.

Среди них — оптические приборы, которыми некогда пользовались театралы и светские щеголи. Оперные бинокли, зрительные трубки и даже их экзотические родственники — лорнеты и монокли — обрели вторую жизнь.

Труба подзорная театральная. Франция. Конец XIX. Латунь, перламутр, позолота

 

Еще античные естествоиспытатели знали о том, что хрустальный шар приближает и увеличивает видимые сквозь него предметы. Сенека отмечал, что через такой шар проще разглядеть текст, написанный мелким почерком. Опыт древних был подытожен и развит арабским энциклопедистом Абу Али Хасаном Ибн-аль­Хайтамом, позднее известным в Европе под именем Альгацена. Его «Китаб аль­Маназир» («Трактат об оптике»), написанный в начале XI столетия, в 1270 году был переведен на латынь и послужил основой для дальнейших теоретических изысканий в Европе.

Нужно отметить, что античная и средневековая оптика отдавала предпочтение катоптрике (учению об отражении света) перед диоптрикой (разделу знаний о преломлении). Это не способствовало развитию диоптрических приборов. Первые настоящие оптические линзы (очковые стекла) появились только в Италии в середине XIII века, причем совершенно независимо от теоретических штудий. Первые двухлинзовые оптические устройства были сконструированы в конце XVI — начале XVII века. Запутанная история изобретения телескопа представляет собой сплетение противоречивых версий, домыслов и подлогов, возникшее в результате соперничества изобретателей, дельцов и мистификаторов.

Мощным стимулом для развития прикладной оптики преломляющих сред стали разработки Галилея. Его труд «Sidereus Nuncius» заставил заняться шлифовкой и полировкой стекол ученых, монархов, священнослужителей, ремесленников и врачей. На этой почве выросла оптика Нового времени и основанные на ней технологии оптического производства. Военные и мореплаватели получили новые мощные инструменты, астрономы и биологи — незаменимые научные приборы, а светское общество — еще один модный аксессуар.

Вначале зрительные трубки в повседневном обиходе воспринимались как свидетельство немощи и преклонного возраста. Но в 1680-х годах произошел перелом — оптические приборы вошли в моду. Став показателем благосостояния, они неизбежно начали его подрывать: при среднем годовом доходе французского буржуа 180 ливров позолоченный или фарфоровый лорнет нередко стоил от 300 до 900 ливров.

Нужно отметить, что словом lorgnette во Франции на протяжении четырех веков обозначали самые разные оптические приборы — от подзорной трубы до складных очков с ручкой, от примитивной зрительной трубки до технически сложного бинокля (lorgnette double).

Столь же многозначно и английское glass. Это подчас затрудняет понимание того, какими именно приспособлениями предпочитали пользоваться в тот или иной период.

Такой нечеткой терминологии соответствует и многообразие применения оптических линз. На раннем этапе (конец XVI — начало XIX века) господствовали две основные формы: зрительная трубка-монокуляр и собственно лорнет — складные очки на рукояти.

Но помимо этого линзы помещались порой на самых неожиданных предметах. Их крепили к полям шляп, вставляли в оправу вееров и в рукоятки тростей. Даже табакерки в XVIII – XIX веках часто снабжали зрительными стеклышками.

Театральный бинокль. Западная Европа. Конец XIX – начало XX. Медный сплав, гравировка, стекло, позолота

 

Особо стоит остановиться на «оптических веерах». Наиболее ранние из них имели линзы, вставленные в ручки (лицевые пластины). Впоследствии они перекочевали непосредственно на раздвижной экран — это позволяло застенчивой даме наслаждаться интересующим ее зрелищем, одновременно прикрывая собственное лицо.

Такого рода веера были популярны при французском дворе в 1782 году, когда наследник российского престола посетил Францию под именем графа дю Нор (графа Северного). Молодая королева Мария-Антуанетта, приглядевшись к супруге Павла Петровича, дружелюбно молвила ей: «Мне кажется, княгиня, что у нас с вами одинаковый недостаток, близорукость; против него у меня вделана в веер лорнетка; поглядите, по глазам ли она вам будет?» Вслед за этим августейшей гостье был преподнесен роскошный веер, украшенный бриллиантами, который она с благодарностью приняла.

Мода менялась, и оптические веера менялись вместе с ней. Зеркальца, смотровые отверстия, ряды глазков с линзами или без них — все это позволяло лучшей половине человечества прекрасно видеть, оставаясь при этом невидимыми.

С 1800 года распространились комбинированные приспособления: из оправы веера выдвигался лорнет или пенсне, а иногда к вееру крепился театральный бинокль.

Однако все многообразие оптических приборов служило не только для компенсации слабого зрения. Их распространению способствовало также развитие театра, оперы и прочих видов зрелищ. При этом заядлые театралы направляли свое внимание не только на сцену. В 1745 году некая леди из высшего общества жаловалась: «Едва я заняла место в театре, как заметила дюжину направленных на меня стекол. Я иногда появлялась в опере или в комедии, где пользовались лорнетами, но никогда — с таким бесстыдством».

Из театров эпидемия лорнирования проникла в салоны и на улицы городов. В 1793 году популярный журналист того времени Себастьен Мерсье в статье «Лорнеры», напечатанной в журнале «Tableau de Paris», сообщает: «Париж переполнен этими лорнерами, уставившими на вас свои глаза, запечатлевающими вашу персону пристальными и неподвижными взглядами. Такое поведение настолько распространено, что даже не рассматривается как нечто неподобающее. Дамы не раздражаются, когда их разглядывают при входе в театр или во время прогулки. Да и как можно ожидать раздражения, если меж них самих лорнеров предостаточно...»

Собственно лорнеты вошли в широкое употребление в 1785 году, когда английский конструктор Джордж Адамс разработал устройство оправы для них. В 1825 году, когда Роберт Бейт усовершенствовал эту конструкцию, лорнет уже был обязательной принадлежностью каждого уважающего себя светского человека.

В конце XVIII века на подиуме европейской моды появляется персонаж, который, в отличие от любителя-лорнера, пользуется лорнетом профессионально и виртуозно, подчас превращая его в губительное оружие. Это английский денди — типаж, распространившийся вскоре по всей Европе. В середине столетия консервативная Британия переживает нашествие «макарони» — гламурных молодых людей, совершивших путешествие по континенту и щеголявших длинными локонами, одеждой экстравагантного покроя и «стеклами для разглядывания» (spying-glasses).

Бинокль театральный. Англия. Около 1875. Медь, серебро, стекло

 

Что представляли собой эти приборы, трудно сказать наверняка. Очевидно, в их число входили и quizzing glasses — трубки или лорнеты для откровенного демонстративного разглядывания, и jealousy glasses — приспособления для подглядывания тайного.

Об этих последних стоит сказать отдельно. Так называемое «стекло ревности» (jealousy glass), или полемоскоп, представлял собой модифицированную зрительную трубку, с отверстием сбоку и вмонтированным внутрь диагональным зеркалом. Этот хитроумный прибор, который использовали как обычный театральный монокуляр, позволял, глядя на сцену, меж тем озирать зрительный зал.

Несмотря на то что британцы-почвенники сплотились против нахальных макарони под сенью «Возвышенного общества бифштексов» (the Sublime Society of Steaks), они уже не в силах были остановить неудержимой поступи эволюции. Эволюции, вершиной которой в годы Регентства стал неповторимый и великолепный Красавчик Браммел, родоначальник и образец всех денди.

Денди культивировали прищуренный взгляд; близорукость теперь считалась модным недостатком, монокль и лорнет стали необходимыми аксессуарами. Немыслимо было пойти в оперу без самого мощного бинокля — и вот уже в Париже безумно популярен оптик Шевалье, предлагавший театральные бинокли с 32-кратным увеличением.

Но не нужно думать, что этот близорукий взгляд и впрямь слаб, он замечает каждую мелочь, а при случае разит наповал. Достаточно презрительного оглядывния с головы до ног или намеренного неузнавания — и вы погибли в глазах общества. Это «this will never do!», высказанное без слов, нередко нуждалось в серьезном техническом подкреплении. Так, например, петербургские щеголи «ходили с завитыми волосами, в очках и еще с лорнетом, а также и с моноклем...»

Лорнет использовали и для флирта, который в этом случае мог принять рискованно откровенную форму. «Предположим, вы намерены засвидетельствовать даме свое восхищение ее прелестями... Когда вы поднимаете ваш лорнет, она догадывается о благоприятном впечатлении, произведенном ею на вас. Она обращает на вас внимание. После этого вы подаете ей знак глазами, что придает вам интригующий вид. О вас решат, что благодаря лорнету вы оценили каждую деталь и досконально рассмотрели очертания под одеждой» (Ф. Дерьеж. Психология льва. Париж. 1841. С. 10–11).

Долгой и прочной популярности лорнета способствовали самые разные причины. Например, в России при Александре I очки почитались символом вольнодумства и потому при дворе были фактически запрещены. Сам государь весьма кокетливо приближал к глазам лорнетку, которую хранил за обшлагом мундира. А поскольку он был не только весьма близорук, но и очень рассеян, она поминутно выпадала и чуть ли не ежедневно разбивалась. Одна из лорнеток Александра Павловича и поныне хранится в Оружейной палате разбитой.

Помимо прямых запретов играли роль и психологические барьеры. Многие молодые люди могли бы повторить вслед за персонажем Эдгара По: «Против докучной близорукости я применял всевозможные средства, за исключением очков. Будучи молод и красив, я их, естественно, не любил и всегда решительно от них отказывался. Ничто так не безобразит молодое лицо, придавая ему нечто излишне чопорное или даже ханжеское и старообразное». Между тем лорнет, в отличие от очков и монокля, был удобен в обращении, импозантен и напоминал скорее игрушку или украшение, чем прибор для коррекции зрения. Поэтому он не спешил сдавать свои позиции даже тогда, когда на сцене появился такой сильный соперник, как бинокль.

Первые экспериментальные бинокли появились почти одновременно с телескопическими монокулярами в начале XVII века, но до 1800 года не получили широкого распространения ввиду несовершенства технологий. Наиболее ранние успешные разработки в этом направлении связывают с семейным предприятием Фохлэндеров (Voigtlander). В 1756 году, во времена расцвета Австро­Венгерской империи, Кристоф Фохлэндер основал в Вене «Мастерскую точной механики и оптики». Сменивший его в 1807 году сын, Иоганн Фридрих, идя навстречу чаяниям венских театралов, превратил зрительную трубку в театральный бинокль. Трудно сказать, когда в продажу поступили первые экземпляры. Ныне самое раннее сохранившееся изделие этой фирмы датируется 1823 годом, но весьма вероятно, что штучное производство было налажено лет на десять раньше.

В 1823 году «Journal de Dames et de la Mode» отмечает: «Букетик фиалок, вышитая косынка, большой оперный бинокль и флакон с нюхательной солью — вот четыре вещи, которые модной даме необходимо иметь в театре». Как видим, эти приспособления пользовались большим успехом, несмотря на дороговизну и ряд недостатков.

Ранние оптические приборы страдали от двух видов искажения (аберрации): сферического, связанного с тем, что лучи в центре линзы отклоняются меньше, чем у краев, и хроматического, возникающего из-за того, что края линзы преломляют свет и создают цветовые ореолы. Но к середине восемнадцатого века были изготовлены первые ахроматические линзы, а в начале следующего столетия, когда швейцарским ученым П. Гинаном был изобретен способ механического размешивания стекломассы, удалось получить оптическое стекло высочайшего качества. Решающее усовершенствование было сделано в 1870 году, когда Эрнст Аббе, работавший на предприятии Карла Цейса, создал бинокулярную призму, позволявшую достигать необходимого увеличения без длинного корпуса и наводить на резкость, незначительно меняя длину устройства.

К концу XIX века оперные бинокли превратились в мощные и точные инструменты. Они стали значительно удобнее в обращении, чем их предшественники, и решительно потеснили монокулярные трубки.

Как и более ранние театрально-концертные оптические принадлежности, они часто украшались накладками из перламутра, слоновой кости, рога, покрывались золотом, серебром и эмалью. Центром производства этой «общедоступной роскоши» стал Париж. Такие фирмы, как, например, «Lamaire» и «Bautain Brevete», снабжали массы театралов по всему миру сравнительно недорогими изящными изделиями.

Впрочем, в России были и собственные предприятия такого рода. Крупнейшие магазины петербургских коммерсантов-оптиков были сосредоточены на Невском проспекте напротив Гостиного двора. Здесь, в доме 46, размещался магазин торговой фирмы «И.Э. Мильк», основанной в 1848 году Иоганном Мильком. Среди заказов, которые выполняла фирма, были очки и лорнеты для императрицы Марии Александровны и императора Александра II.

В доме 44 на Невском проспекте находился оптический магазин Ивана Урлауба. Помимо медицинской техники предприятие производило морские, полевые и театральные бинокли, лорнеты, очки. Крупнейшим и старейшим московским предприятием была мастерская Трындиных, основанная в 1809 году.

Оптические приборы, изготовленные мастерами фирмы Фаберже, помимо высокого качества и дорогих материалов отличались высочайшим артистизмом исполнения — это в полном смысле слова произведения ювелирного искусства. Достаточно взглянуть на изящные эмалево-золотые лорнеты Генриха Вигстрема или великолепный бинокль в стиле Людовика XV, изготовленный Михаилом Перхиным. 

В начало раздела "Разное">>>