Изготовление камей в России XVIII-XIX веков
Камеи довольно быстро завоевали себе место в светской культуре России: одновременно с первыми приобретениями древнегреческих и древнеримских статуй еще в петровское время началось коллекционирование резных камней. Особенно больших масштабов достигло увлечение глиптикой в царствование Екатерины II, которая даже называла свою страсть «камейной болезнью». Специальные агенты скупали для нее буквально все, что появлялось на художественном рынке, а знаменитые европейские резчики выполняли заказы российской императрицы.
Н. Панов. Камея «Амур и Психея». Сердолик. 1826 г. Екатеринбургская гранильная фабрика. По камее Д. Пихлера.
Кроме приобретений античных камей и заказов западноевропейским мастерам Петр I и его преемники были озабочены созданием камейного производства непосредственно в России. Еще при Петре I в Академии наук, а потом – в Академии художеств воспитывались отечественные кадры резчиков по твердому камню.
В изготовление камей были вовлечены мастера всех трех камнерезных фабрик, основанных в XVIII веке в России, но как самостоятельная отрасль производства искусство резьбы камей культивировалось только на Екатеринбургской гранильной фабрике.
В 1781 году уральской Экспедиции мраморной ломки и прииска цветных камней Высочайшим повелением Екатерины II было предписано «достать таких слоистых агатов и других каменьев... коих бы слои состояли из разных цветов параллельных и могли б служить для вырезывания изображений наподобие оставшихся нам от древних, которые обыкновенно камеями называют». В начале 1890-х гг. требовались двух- и трехслойные камни с указанием, «чтоб каждой слой был особого цвету, и ежели можно, то один из оных прозрачной» или «чтоб слои состояли из белого молочного и из другого какого-либо, отличающегося от первого цвета, но только чтоб белый был непрозрачен, без трещин и не грязен..., но ежели таковых камней отыскать будет не можно, то к сему годиться могут яшмы полосатые, состоящие из тельных и кофейных полос, но чтоб тельная полоса была... без примеси пятен». Камни, отвечающие условиям, надлежало «обточив в эллипс, фигурно ошлифовав и выполировав» по присланным рисункам и бумажным шаблонам доставить в Петербург, «уведомив о цене за них и за провоз». Каждый кусок подходящего для камей камня был на учете.
К 1780-м годам на Екатеринбургской гранильной фабрике было полностью освоено изготовление изделий из местных твердых пород камня; мастера имели необходимый опыт и соответствующее техническое оборудование. Природные ресурсы Урала предоставляли широкий выбор камней для резьбы камей: в первую очередь это были яшмы, слоистая структура которых позволяла оперировать несколькими, часто контрастными цветами, в пределах одного куска камня, что и требовалось для изготовления камеи. Кроме того, на фабрику специально привозили ониксы и агаты.
В 1787 году Ивану Патрушеву, после изготовления под его руководством первых ваз из твердого камня было «препоручено делание разных редких вещей для Высочайшего двора». Будучи старшим мастером фабрики Патрушев начал готовить «по камню резного дела учеников». В 1790-х гг. при фабрике возник «класс резного художества» в котором «резные печатки и антики по рисункам и образцам делали».
В документах Екатеринбургской гранильной фабрики первое упоминание о камеях относится к 1797 году: там говорится о трех антиках белого мрамора, наклеенных на шиферные пластинки, и двух, вырезанных из орской яшмы.
Неизвестный мастер. Камея с изображением Посейдона. Яшма. 1830 г. Екатеринбургская гранильная фабрика.
17 мая 1802 года А.С. Строганов, президент Академии художеств, в ведении которого были и камнерезные заводы, обратился к Экспедиции с предложением: «На Петергофской Гранильной фабрике настоит надобность в людях, имеющих познание резать с антиков, а как при Екатеринбургской Гранильной фабрике таковые имеющие хорошее начало числятся, предлагаю... отобрать желание не хотят ли служить по сему художеству в Петергофе». Строганов просил «отобрать двоих из тех, кои в Петергоф желание свое объявят», троих же оставить, и не только «к художеству сему назначить, но и обучать далее». Кроме того, «чтоб искусство сие продолжалось большим успехом» Строганов велел направить в Екатеринбург для руководства классом резного художества И.А. Штейнфельда, который занимался вырезанием из камня печатей. Уже в августе Строганову были отправлены две большие партии «печаток с отпечатанными на сургуче слепками».
В первые годы XIX века из Академии художеств на Екатеринбургский завод было прислано большое количество рисунков и гипсовых отливок с античных и западноевропейских камей, чтобы мастера по этим образцам изготовляли свои произведения. Образцы происходили из имевшейся в Академии, составленной, описанной и тиражированной в Дрездене Ф.Д. Липпертом коллекции слепков античных гемм. Уже весной 1803 года в рапорте Штейнфельда фигурируют «пять камей, вырезанных пятью учениками». Убедившись в положительных результатах Строганов распорядился «учеников, которые по классу резного художества упражняются, впредь освободить от грубых работ», но разрешил задействовать их для изготовления ваз.
После смерти Строганова в 1811 году Екатеринбургская гранильная фабрика переходит из ведения Академии художеств под начало Кабинета Е.И.В. Оживление камейного производства началось в середине 1810-х гг., что было вызвано вновь вспыхнувшей модой на камеи. (Осенью 1814 года Жозефина Богарне подарила Александру I знаменитую камею Гонзага, в благодарность за проявленное к ней великодушие). Начиная с 1816 года отсылки камей из Екатеринбурга в столицу приобретают регулярный характер, готовые изделия отправлялись в Петербург по счету, без названий и сопроводительных списков. Почти все слепки, присланные Академией художеств еще при Строганове были использованы, причем – не единожды, поэтому в 1818 году на фабрику были присланы новые образцы вместе с сопроводительным каталогом. Новые образцы происходили из рукописного пятичастного Описания хранящейся в Эрмитаже Всеевропейской коллекции слепков с резных камней, созданной в конце XVIII века по заказу Екатерины II в Лондоне Джеймсом Тасси. По сравнению с коллекцией Липперта, коллекция Тасси включала гораздо больше слепков с соверменных ему западноевропейских камей.
Камеи, присланные с Екатеринбургского завода в Петербург в 1820 году были сделаны уже по новым образцам, на задней стороне они помечались черной краской номерками, соответствующими нумерации каталога коллекции Тасси. В Росписи антиков, отправленных в Петербург в 1826 году Штейнфельд впервые указал имена создателей камей: А. Панов, А.Пивоваров, С. Одинцов, И. Гагарин, вырезавший на яшмах «Клеопатру» и «Венеру», А. Уваров, Д.Петровский, использовавший в качестве абразива привозной алмазный порошок, а потому выполнявший камеи, отличавшиеся чистотой отделки.
Неизвестный мастер. Камея с изображением народного ополчения по рельефу Ф. Толстого. Яшма. 1820-е гг. Екатеринбургская гранильная фабрика.
После смерти И.А. Штейнфельда в 1828 году руководство «камейным делом» на Екатеринбургской фабрике перешло к исполняющему обязанности главного мастера и командира фабрики Я.В. Коковину. Несмотря на разноплановую деятельность Коковина по переустройству фабрики, открытию новых месторождений и проч., камеи продолжали производиться в больших количествах. В 1833-34 гг. из-за вызванного засухой обмеления фабричного пруда были остановлены машины, а мастеров пришлось приставить на изготовление ваз в технике «русской мозаики» и на резьбу камей. Поставки камей в Петербург в эти годы достигли невиданных размеров – до 30-40 штук в год.
Следствием бурного камейного производства стало вновь участившееся повторение одних и тех же образцов, что приводило к некоторому однообразию.
Чтобы этого избежать в 1835 году на фабрику из Эрмитажа была прислана «книга с 48 антическими слепками». Слепки с резных камней выпускались тогда несколькими римскими ателье в расчете на туристский спрос – это были, главным образом, воспроизведения гемм, в которых крупные мастера глиптики XIX века изображали прославленные памятники античной скульптуры (Лаокоон, Дискобол, Аполлон Бельведерский и проч.) Если в обучении уральских мастеров при Штейнфельде преобладал рисунок и камеи их были несколько суховаты, то при Коковине, который больший акцент в обучении делал на лепке, в изделиях появляется большая пластическая свобода.
В 1835 году за подозрения в злоупотреблении служебным положением Коковин был отстранен от должности. В 1839 году должность помощника командира фабрики «по искусственной части» занял А.И. Лютин. Имея право создавать собственные рисунки для камейных изделий на «свободную продажу», он делал их в большом количестве и разнообразном репертуаре. Однако – это были рисунки не для камей, а для других видов «малой» камнерезной продукции. Это были пасхальные яйца, чашечки, чернильницы, пресс-папье и проч. Подобные вещи, в отличие от камей, пользовались широким спросом. Камейное дело существовало как бы по инерции, новых сюжетов из Петербурга не присылали, партии изготовленных камей становились все малочисленнее.
С 1840-года в камейном производстве углубилось разделение труда: процесс создания камеи распадается теперь не только на главные и вспомогательные работы, но и на отдельные операции. Число авторов одной камеи доходит до четырех. Камеи продолжали резать в Екатеринбурге еще некоторое время, но потом, ввиду отсутствия спроса, производство их совсем прекратилось.