Собирательство резных камней в России
Екатерина II в образе Минервы.
Гравюра по камее работы Великой Княгини Марии Федоровны.
Джеймс Уокер. 1792
С петровских времен искусство резьбы на “крепких каменьях” завоевывает себе место в светской культуре России. Одновременно с первыми приобретениями античных мраморов здесь началось коллекционирование резных камней как классических, так и более поздних, причем название “антики” (в точном значении этого слова - памятники старого искусства) русский язык распространил и на новые геммы. До Екатерины II в России небольшие собрания глиптики отмечены лишь в универсальном музее Петра I - петербургской Кунсткамере (она насчитывала несколько сотен гемм и резных раковин), и в кабинете редкостей сподвижника Петра - Я.В. Брюса, чья коллекция (после его смерти) также влилась в Кунсткамеру.
Увлечение произведениями глиптики достигло необычайного размаха в годы царствования Екатерины II. Самая богатая и известная в России коллекция резных камней принадлежала императрице. К концу XVIII столетия собрание, хранившееся в Эрмитаже, насчитывало десять тысяч номеров, большинство которых составляли, наиболее редкие среди миниатюрных резных камней - камеи. Сама Екатерина называла свое собрание гемм “бездной”, а одолевавшее её увлечение “камейной болезнью”.
Агриппина Младшая. Рим, I в. Трехслойный сардоникс. 5,9 х 4,7 см
Специальные агенты скупали на художественном рынке все сколько-нибудь значительное, что появлялось в этой области; крупные европейские резчики выполняли заказы императрицы, а некоторые из них приехали для работы в российскую столицу - их искусство, исключительно трудоемкое и дорогостоящее, требовало не только щедрого, но и устойчивого покровительства.
В.Ф. Левинсон-Лессинг в книге об истории картинной галереи Эрмитажа специально подчеркивает: “Екатерина сама неоднократно признавалась, что ничего не понимает ни в живописи, ни в музыке. При всей погоне за картинами её увлекали по настоящему, составляли её истинную коллекционерскую страсть резные камни, которые она могла часами перебирать и рассматривать”. Екатерина сама вполне определенно обозначила путь, пройденный ею в этом направлении. В 1780 году она пишет: “Я не любительница, я просто жадная”, а в 1786-м уже уверенно сообщает: “На старости лет становлюсь антикваром во всей полноте этого понятия”.
Цезарь Нерон. Рим, I в. Двухслойный оникс. 2,5 х 1,7 см
Первое приобретение было сделано уже на второй год её правления. Это была небольшая коллекция гемм, оставшаяся после Л. Наттера - резчика, приехавшего в 1763 году по приглашению императрицы работать в Петербург, но вскоре умершего. А спустя двадцать лет она пишет в Париж известному французскому просветителю Мельхиору Гримму - своему доверенному лицу и художественному агенту: “Моя маленькая коллекция резных камней такова, что вчера четыре человека с трудом несли две корзины, наполненные ящиками, где заключалось около её половины; во избежание недоразумений знайте, что то были те корзины, в которых у нас зимой носят в комнаты дрова”. К этому времени к стоявшей у истоков эрмитажного собрания коллекции Наттера прибавились геммы, принадлежавшие жившим в Риме художникам А.-Р. Менгсу и Дж. Байрсу, английскому коллекционеру из Рочестера Т. Слейду, французскому дипломату де Бретейлю и многим другим.
Во второй половине 1780-х годов коллекционерская деятельность Екатерины достигает апогея. Особенно удачным стал 1787 год, осенью которого в Санкт-Петербург был переправлен Кабинет резных камней герцога Орлеанского.
В 1787 году по указу императрицы Екатерины II в Париже у Луи–Филиппа-Жозефа Орлеанского были приобретены полторы тысячи гемм родовой коллекции герцогов Орлеанских, представителей младшей ветви королевской династии Франции. Приобретение русской императрицей Кабинета, являвшегося национальной гордостью Франции, даже в наше время расценивается в одном ряду с покупкой ею же библиотек Вольтера и Дидро.