Фамильная реликвия Эстерхази
14 мая 1980 года на женевском аукционе Christie’s среди множества драгоценных вещей сенсацию вызвала одна из фамильных реликвий рода австро-венгерских магнатов графов Эстерхази — большая массивная прямоугольная табакерка четырехцветного золота с изысканной чеканкой, дополненной тончайшей гравировкой. |
Экарт Г.-Ф. Табакерка, пожалованная графу Николаусу-Йозефу (Миклошу) Эстерхази. 1761. Золото, чеканка, гравировка. На дне вид Петропавловской крепости. Christie’s, Женева. 14 мая 1980
В крышке табакерки внутри была закреплена подписная и датированная 1761 годом миниатюра кисти Франсуа Самсуа, запечатлевшего кокетливую красавицу-императрицу Елизавету Петровну. Отсутствие на металле каких-либо клейм при наличии на фальце надписи «St.-Petersburg» свидетельствует, что эта вещь была выполнена по заказу русского двора.
Приложенный к табакерке манускрипт, подписанный графом Николаусом Эстерхази, удостоверял, что 17 июня 1764 года, когда он появился на свет, его дед-тезка вручил ему бесценный подарок иноземной самодержицы как первому внуку. Тогда же под миниатюрой появилась выгравированная латинская надпись, объясняющая, что это «майоратная вещь, весом в 115 золотников (490 граммов), дар Елизаветы», и с тех пор подарок российской монархини переходил к старшему в роде по праву рождения.
Первым владельцем табакерки с портретом был граф Николаус-Иозеф (или Миклош) Эстерхази (1715–1790), один из тех, кто наиболее прославил свою фамилию. Известный дипломат, он в 38 лет был отправлен императрицей-королевой Марией-Терезией к петербургскому двору, чтобы заключить союзный договор против Фридриха II Прусского, что ему блестяще удалось. Умный, разносторонне образованный, он сумел стать другом и советчиком «дщери Петровой», что продолжалось вплоть до его отъезда из России в октябре 1761 года. Самодержица пожаловала ему орден Святого Андрея Первозванного. В память этого события (награждения высшим орденом государства российского подданного другой державы) медальером Фредериком Гильомом Дюбю была выбита в 1755 году специальная медаль.
В 1761 году обласканный милостями граф Миклош Эстерхази покидал гостеприимный Петербург. К отпускной аудиенции императрица Елизавета Петровна повелела сделать табакерку, на крышке, дне и боковых стенках которой изобразили виды Северной Пальмиры. Внутри табакерки поместили портрет государыни при всех регалиях.
Заведующая Отделом истории русской культуры Государственного Эрмитажа Г.Н. Комелова, консультировавшая экспертов фирмы Christie’s, определила, что архитектурные пейзажи на табакерке дипломата, воспроизводят исполненные в Гравировальной палате Академии наук гравюры с рисунков М.И. Махаева. Рисунки были выполнены для роскошного альбома 1753 года с видами Петербурга, посвященного полувековому юбилею столицы; исключение составляет изображение, помещенное на крышке. Важно подчеркнуть, что при исполнении заказа императрицы большеформатные изображения пришлось переработать в миниатюры, чтобы те уместились на ограниченной по размеру поверхности табакерки. Все миниатюры окаймлены зеркально-симметричными пышными рокайльными рамками. Внизу, в центре, каждая дополнена изображениями предметов, которые символически подчеркивали различные аспекты жизни Северной Пальмиры.
Вычеканенный на дне вид Петропавловской крепости (фрагментарно скопированный с гравюры Е.Г. Виноградова «Проспект вверх по Неве реке от Адмиралтейства и Академии наук к востоку») напоминал об основании города как форпоста-цитадели на освобожденных благодаря воинской доблести землях, о чем свидетельствуют знамя, барабан и ядра-гранаты.
Петербург — это морской и речной порты одновременно, центр оживленной торговли. Поэтому на задней стенке табакерки в сопровождении кадуцея Меркурия, бочки с вином и перевязанного тюка воспроизведена с незначительными изменениями гравюра И.П. Елякова «Проспект Биржи и Гостиного двора вверх по малой Неве реке».
На левой стенке табакерки помещена миниатюра с гравюры Г.А. Качалова «Проспект по реке Фонтанке от Грота и Запасного дворца на Полдень» в зеркальном отражении. Раковины символически повествуют, что «град Петров» привольно раскинулся на островах приморской лагуны. На правой стороне — в зеркальном изображении — вид Адмиралтейства, фрагментарно заимствованный с гравюры Г.А. Качалова «Проспект вниз по Неве реке между Зимним Ея Императорского Величества домом и Академиею наук», который сопровождают эмблемы искусных мореходов и корабелов: якорь и руль-весло.
Экарт Г.-Ф. Золотая с бриллиантами табакерка с накладным портретом императрицы Елизаветы Петровны. 1759. Государственный музей-заповедник «Московский Кремль»
На передней стенке табакерки помещено изображение Третьего летнего дворца. Гравюра А.А. Грекова несколько видоизменена: обрезана, не видны реки Фонтанка и Мойка, убран стаффаж, нарушен масштаб в передаче партерных цветников. А поскольку Северная Пальмира была городом садов, терпеливо выращиваемых на болоте, внизу помещены лопата, грабли и лейка с небрежно наброшенной на них гирляндой цветов.
На крышке воспроизведен Царскосельский дворец с гравюры Н.Ф. Чел¬накова, Е.Т. Внукова и П.А. Артемьева, исполненной в 1761 году по рисунку М.И. Махаева (что дополнительно подтверждает датировку создания табакерки Эстерхази). Миниатюру с изображением любимейшей летней резиденции российской монархини, льстиво сравниваемой с богиней красоты и любви Ве¬нерой, вполне естественно дополняют розы и рокайльная раковина — колесница Кифереи.
Аукционеров и покупателей, увидевших выставленную на аукцион табакерку, с которой потомки рода Эстерхази решили расстаться из-за стесненного финансового положения, интересовал вопрос: кто является автором работы?
Услужливая память сразу подсказывала исследователям имя прославившего себя в мемуарах «бриллиантщика» Жереми Позье, писавший в своих мемуарах о табакерках и перстнях, которые ему заказывал для подарков дипломатам канцлер граф М.И. Воронцов. Однако странно, что Позье не проронил ни слова именно об этой табакерке, хотя он подробно расписывает, как он помог графу Эстерхази поскорее получить прощальную аудиенцию у русской императрицы. По словам Позье, аудиенция прошла тихо, без помпы, а граф, посланник могущественной союзной державы, получил в подарок только перстень работы самого «бриллиантщика» — слишком малый дар со стороны императорского двора, что никак не вяжется с тогдашними обычаями и положением графа Эстерхази.
Не мог официальный посланник покинуть русский двор тихо и без церемоний. Не могла императрица пожаловать ему только перстень, какой бы драгоценный солитер там ни был вставлен — подобный дар говорил бы о недовольстве послом, коему впору было бы покидать место службы с отзывной грамотой. Не могла императрица Елизавета Петровна (даже будучи на момент отъезда графа не вполне здоровой) пойти на столь явное небрежение дипломатическим протоколом по отношению к представителю своей «кузины», императрицы-королевы Марии-Терезии.
Именно поэтому, «дщерь Петрова», почувствовав себя лучше, почти сразу же назначила официальную аудиенцию графу. Церемония состоялась 23 августа 1761 года в том самом Третьем летнем дворце, который был изображен на табакерке. На этой встрече графу Миклошу Эстерхази и был пожалован подарок с портретом русской государыни. Ведь подобными дарами обычно обменивались равные по положению владетельные особы. Вплоть до начала ХХ века табакерка с ликом царствующего монарха расценивалась выше ордена. Напомним, что граф Эстерхази уже несколько лет носил голубую Андреевскую ленту, а перстень работы Позье, полученный в ходе частной аудиенции, когда граф, сдав дела преемнику, покидал Петербург, расценивался как знак внимания, имеющий денежную стоимость, соответствующую рангу представителя императрицы-королевы Марии-Терезии.
Впрочем, умолчание об этой табакерке и обстоятельствах ее вручения цесарскому послу в мемуарах Позье позволяет снять с фамильной вещи Эстерхази авторство Позье, который, описывая на склоне лет события своей жизни, старательно превозносил собственные заслуги, а нарочитым замалчиванием продолжал сводить счеты со своими более удачливыми и талантливыми соперниками. По версии «бриллиантщика»-мемуариста, Эстерхази, пусть он и имперский граф и посол Марии-Терезии, не увидел бы пресветлых очей русской государыни без содействия «алмазчика». Это не соответствует действительности, поскольку даже звание придворного ювелира Позье получил лишь после смерти «дщери Петровой», при ее преемнике Петре III именным указом Сенату от 30 января 1762 года.
Экарт Г.-Ф. «Серебряная позолоченная табакерка с проспектом, а внизу с ландкартою России». 1759. Государственный Эрмитаж
Кто же из петербургских мастеров, работавших в 1761 году, мог создать табакерку Эстерхази? В результате архивных изыска¬ний удалось установить, что исполнителями заказов на ювелир¬ные изделия для императрицы в конце 1750-х — начале 1760-х годов, в последние годы ее правления, были Жак-Аннаниа («Яков») Дюбюлон и Георг-Фридрих Экарт. Относительно Ж.-А. Дюбюлона заметим, что еще в 1742 году он исполнил Малую корону к коронации Елизаветы Петровны, позднее стал ювелиром придворной Алмазной мастерской. Более того, его брат, Мартин-Карл Дюбюлон, талантливый серебряных дел мастер, мог бы помочь ему нанести архитектурные виды на поверхность золотой табакерки. Однако немецкий вариант названия российской столицы на та¬бакерке Эстерхази — «St.Petersburg» (вместо французского «St.Pйtersbourg») и данные о смерти Ж.-А. Дюбюлона именно в 1761 году заставляют отказаться от подобного предположения.
Геза фон Габсбург, автор аннотации в аукционном каталоге Christie’s, указал на близость к ней по стилю и технике исполнения еще двух, почти одинаковых по размеру, круглых золотых, лишенных каких-либо клейм, табакерок с портретами Елизаветы Петровны, представлявшими собой оттиски с одной и той же медали. Одна из них, находящаяся в собрании Оружейной палаты в Москве (5,1 Ч 10,8 Ч 10,8), приписывается руке Позье, а по аналогии с ней то же предположение высказывается и относительно другой (5,1 Ч 10,4 Ч 10,4), хранящейся в частном собрании в США. В опубликованной нами в 1980 году статье («Проблемы развития русского искусства». Вып. XIII. Л., 1980. С. 40–62) также было отмечено сходство не только этих двух, но и еще одной золотой прямоугольной табакерки с финифтяным портретом Елизаветы Петровны, украшающей коллекцию Галереи драгоценностей Государственного Эрмитажа. Их объединяет единая программа: российская монархиня, «пресветлая от пресветлых родителей», от Господа получившая царство и державу, покровительница наук и искусства, славная в мире и войне, достойно продолжает деяния своих законных отца и матери.
Все три программные табакерки близки к бесспорной работе золотых и алмазных дел мастера Георга-Фридриха Экарта, находящейся в собрании Эрмитажа «серебряной позолоченной таба¬кер¬-ке с проспектом, а внизу с ландкартою России», исполненной в 1759 году. На ее дне выгравирована карта империи, на боковых стенках — виды основанных Петром I пригородных резиденций, а также крепостей Кронштадта и Шлиссельбурга, на крышке изображен вид отнюдь не Зимнего, как полагают многие современные исследователи, а Третьего летнего дворца. Подчеркнем, что перестройка Зимнего дворца была в самом разгаре, туда, в еще не освященное здание, не могла вселиться «дщерь Петрова», и оно не могло быть изображено в качестве императорской резиденции.
Изображение императрицы на обеих круглых табакерках абсолютно одинаковое по размерам и типу. Такое же находится и на крышке золотой овальной табакерки с парижскими клеймами 1757–1758 годов мастера Жана Жоржа, попавшей в Оружейную палату из фамильных шереметевских вещей.
Хранитель кремлевской сокровищницы А.М. Терехова отметила абсолютную тождественность изображений Елизаветы Петровны на вышеупомянутых вещах московского музея не только «иконографически, по работе, по цвету, по обработке золота и по размеру». Характерно, что все они накладные и представляют собой ювелирно проработанные отпечатки портрета «царь-девицы» с медальона 1746 года. Медальон копирует аверс предполагаемой, но так и не законченной из-за нехватки средств медали, исполненной шведским медальером Иоганном-Карлом Гедлингером со специально написанного для этой цели живописного оригинала Луи Каравака.
Первой пробой размещения накладки с портретом императрицы могла быть пожалованная графу Петру Борисовичу Шереметеву овальная табакерка-«жоржета» (то есть работа мастера Жана Жоржа), привезенная кем-то из Парижа и дополненная в Петербурге золотых дел мастером Экартом вышеупомянутой ювелирно проработанной накладкой — портретом государыни. Остальные четыре табакерки, исполненные полностью Экартом в 1759 году, попали к членам императорской семьи.
Обе прямоугольные табакерки, золотая и серебряная, на которых, среди прочих сюжетов, имеются аллегории Полтавской победы, вероятно, принадлежали самой Елизавете Петровне. Правда, не исключено, что прямоугольную золотую коробочку со своим порт¬ретом царственная тетушка могла пожаловать племяннику-престолонаследнику. Круглая золотая табакерка из Оружейной палаты была ею презентована графу Алексею Григорьевичу Разумов¬скому, отмечавшему 17 марта 1759 года свое пятидесятилетие. Парная ей, попавшая в частное собрание в США, в XVIII веке находилась среди вещей императора Павла I, которому на память она могла быть подарена обожающей его бабушкой в день пятилетия, 20 сентября 1759 года, ибо в одном из картушей помещена аллегория на рождение великого князя.
Златокузнецу Русского цеха Георгу-Фридриху Экарту довелось с камергером Никитой Андрияновичем Возжинским разбирать оставшиеся после смерти Елизаветы Петровны драгоценные вещи, затем последовало его назначение главным мастером по созданию императорских регалий к коронации Екатерины II. Закончил свои дни этот крупнейший золотых и алмазных дел мастер, приехавший в 1738 году в Петербург из Митавы, в январе 1765 года на посту мастера екатерининской придворной «Мастерской Ея Императорского Величества алмазных дел».
Фамильная реликвия рода Эстерхази, исполненная им в 1761 году, позволяет дополнить круг дошедших до наших дней работ этого выдающегося златокузнеца и ювелира елизаветинского времени.