Логотип
Издательство «МИФ»

К БЕРЕГАМ БЕЛОГО МОРЯ

Поморье, старинные русские земли... Еще в глубокой древности ходили новгородские промышленники в устье Северной Двины за «мягкой казной» — драгоценными мехами северных зверей. Сюда с середины XVI в. стали приплывать из-за моря английские и голландские торговые корабли. Росли и хорошели двинские города Колмогоры (Холмогоры) и Архангельск. Быстрое развитие края настоя­тельно требовало установления надежной регулярной связи Севера с центральной Россией.

Холмогорский тракт с ямской гоньбой известен с конца XV в. Но освоена была только часть его — до Вологды. Севернее на сотни верст расстилался необжитый край, где каждое небольшое поселение было обнесено крепостной стеной и называлось городом. Долог и тяжел был путь от Москвы к морю. Только купеческие обозы тяну­лись по нему, да иногда проскачет гонец с царской грамотой или боярской отпиской.

В августе 1668 г. А. Л. Ордин-Нащокин обратился к царю с письмом об учреждении регулярной почты в Архангельск. Целью этого была организация более быстрой доставки правительственных распоряжений в северные города и получения ответов на них от местных воевод. По этой линии связи «грамоты с Москвы и из городов отписки и в приход корабельной всякие ведомости и посылочные тор­говые письма учнут доходить с поспешением» [29]. Так что канцлер заботился не только о государственной корреспонденции, но и частных «посылочных торговых письмах». В то время некоторые бояре пытались внушить царю, что регулярная почта не под силу ямщи­кам. Она заставляет их всегда быть наготове, скакать во весь опор в любую погоду, в любое время дня и ночи, тогда как для нарочных гонцов они только выделяют лошадей. Так сказать, работают, не слезая с печи. Ордин-Нащокин учел и это обстоятельство: «а ямщиком та летом 1 еженедельная почта в гоньбе не тягостна, и торговым людем в посылке скорой их торговых писем великое вспомогательство будет» [30]. Причины молчания царя как на эту челобит­ную, так и на следующую, поданную в апреле 1669 г., не известны.

Но Ордин-Нащокин на этом не успокоился. Он порекомендовал Л. П. Марселиусу обратиться к царю с аналогичной просьбой. Тот подал челобитную, повторяющую основные положения писем «по­сольских дел сберегателя»:

— корреспонденция возится не круглый год, а только во время прихода кораблей иностранных купцов с 1 мая до 1 октября ежене­дельно;

— царские грамоты и бумаги государственных приказов доставляются бесплатно, а с торговых людей за пересылку писем брать столько, чтобы им «лишней тягости не было»;

— между Вологдой и Архангельском Марселиус своими силами строит дополнительно 5 почтовых станов, нанимает на них гонщи­ков и снабжает их всем необходимым [31].

Челобитная осталась без ответа.

В том же 1669 г. били челом торговые иноземцы, которые собирались ехать на ярмарку в Архангельск и беспокоились, что пись­ма, приходящие к ним из-за границы, будут залеживаться в Москве. А если им понадобится писать из Архангельска о приходе кораблей и о нужных товарах, то такой возможности не будет. По­этому просят они учредить почту к Белому морю. В Посольском приказе навели справки о пяти иноземцах, подписавших челобитную. Оказалось, что трое из них были ранее изобличены в попытках тайно пересылать золото с заграничной почтой. Такая характеристика испортила все дело. Купцы и Марселиус, который поддержал их просьбу, получили ответ: «Великий государь к Городу 2 почте по той дороге не указал быть» [29]. Так продолжалось до 1693 г., когда молодой царь Петр Алексеевич отпросился у матери своей в Архангельск посмотреть море и корабли.

Незадолго до его отъезда на Север, 8 июня, от имени правивших тогда царей Ивана и Петра был оглашен указ об устройстве с 1 июля 1693 г. постоянной почтовой гоньбы между столицей и По­морьем. «Поставить от Москвы, — говорилось в указе, — по городам на ямах до Архангельского города и назад до Москвы почту, а гонять с тою почтою выборным почтарям Московским и городовым ямщикам с Москвы с их великих государей грамотами и со всякими иноземных и торговых людей грамотками» [32].

Путь почтарей проходил через посад Троицкого монастыря, Переславль-Залесский, Ростов Великий, Ярославль, Данилов, Вологду и далее вдоль рек Вага и Северная Двина через города Вельск, Шенкурск, Холмогоры. Скакали они, «переменяясь по ямам наскоро, днем и ночью с великим поспешением». Царский указ совершенно точно определил скорость доставки почты: «перебегать с Москвы до Архангельского города добрым летним и зимним путем в восьмой и з девятый день, а вешним и осенним путем в десятый и одиннадцатый день... И приказать тем выборным почтарям и с великим под­креплением, чтоб они с тою почтою гоняли наскоро в час верст 3 по девяти и по десяти» [32]. Ямщики с почтой должны были прибывать на станы в строго определенные часы.

К тому времени у русской почтовой администрации накопился достаточно большой опыт регистрации прохождения корреспонденции. «А для подлинной ведомости, по ямам с Москвы до Города и от Города до Москвы расписываться на порозжих (проезжих) столбцах, в котором числе и часу и который ямщик на который ям прибежит и кто имянем, и в котором часу иной ямщик почтовые письма примет и побежит» [32]. Проезжие столбцы — длинные полосы бумаги шириной 17—18 сантиметров — были заведены на каждом стане. Их подклеивали один к другому, получалась лента в несколько метров длиной. На обороте каждой склейки староста яма ставил свою подпись. Точнее, не подпись, а свой полный титул: «Такого-то яма ямской староста имя рек». Склеенные и скрепленные подписью столбцы отсылались в Москву.

Для архангельской линии велено было «купить 15 сумок кожа­ных (имеются в виду переметные сумы, которые в старину применялись для перевозки на лошадях мелкой клади) и разрезать их на двое и подшить верхние концы кожею ж и привязать ремни, да для той же почтовой гоньбы купить 30 листов жестяных болшои руки и для знаку написать на них орлы из масла». Орлов рисовал золотописец Оружейной палаты Матвей Андреев с группой учеников. Указ о сумах отдали 16 июня, а уже 20 — тридцать сумок с эмблемой были сданы в Посольский приказ. За свою работу художники получили 15 алтын и 2 деньги (46 копеек) [33].

Здесь уместно сказать несколько слов о приказах, принимавших участие в организации почтовой гоньбы в Архангельск. Все расхо­ды по устройству почты нес Новгородский приказ, в ведении кото­рого находились северные русские города. Из него были отпущены деньги на покупку лошадей и сбруи, на пошив форменной одежды почтарям, на его средства приобретались переметные сумы и платили за изготовление почтовых знаков. И десять рублей Степану Часовникову, устроителю станов между Вологдой и Архангельском, заплатил Новгородский приказ [34]. По его указанию Ямской при­каз выделил людей на должность почтальонов, обеспечил их зелеными суконными кафтанами. Его сотрудники купили на Украине 23 лошади и перегнали их на Север, по дороге были закуплены те­леги и сбруя. Ямской приказ нашел мастеров и материалы для по­чинки станов.

Организацией почтовой гоньбы ведал Посольский приказ, которому подчинялась русская почта.

Все приказы действовали на редкость слаженно и не пытались переложить, как это случалось обычно, свою работу на другое ведомство.

 

 

Подорожная грамота 1708 г. с печатью почты «с Москвы в полки»

 

Отдельные мелкие поручения по царским указам давались приказам Большого дворца и Монастырскому. Большую работу про­делали городские воеводы. Все это позволило за очень короткий срок (три недели) открыть гоньбу на колоссальной по протяженности почтовой линии, равной которой не было в Европе. Длина Архангелогородского тракта превышала 1200 верст.

Для устройства почты 12 июня на Двину был послан подьячий Посольского приказа Степан Часовников. Обгоняя его, мчался по тракту гонец Анисим Сорокин со строгими наказами «слушаться» подьячего и во всем помогать ему. До начала регулярной гоньбы Часовникову предписывалось решить множество организационных вопросов. Это прежде всего — благоустройство дороги и создание станов между Вологдой и Архангельском. Восемьсот пять верст раз­деляло эти города, а ямских станций было очень мало, и находились они в ужасном состоянии. Буквально за несколько дней по городам и деревням вдоль Ваги и Северной Двины организовали 26 станов, замостили топкие места, построили семь мостов через ручьи и ре­ки. Кроме того, Часовникову вменялось «под Троицким Сергиевым монастырем на посаде и в том монастыре учинить почтарям стан, потому что от Москвы до Переславля Залесского переезд дален» 4 [35]. На обратной дороге из Архангельска подьячий должен был взять у ямских старост и почтарей поручительство и проверить вы­полнение царского наказа: «на ямех для почты поставить по три мерина самых добрых со всей гонебной рухлядью» [37].

В царских указах и наказах устроителям почты предписывалось уделять особое внимание сохранности корреспонденции. Прежде все­го для гоньбы выбирали «ямщиков добрых непьяниц» с хорошими лошадьми. Письма и грамоты должно было везти «бережно в ме­шках под пазухой, чтоб от дождя не измочить и дорогой пьянством не потерять» [32]. За потерю или порчу почты ямщику грозила пытка.

На вновь устраиваемых станах почтарями ставили в основном кре­стьян из близлежащих деревень. Среди выбранных оказалось очень мало опытных ямщиков — шестеро из 80 человек. По Ваге и Се­верной Двине вообще было мало ямщиков, и поэтому администра­ция решила их в почтари не брать, чтобы не ослабить транспорт края. Все восемьдесят человек выбранных были грамотные, они са­ми расписались на обороте листа с присягой.

В Москве почту принимали и отпускали в Посольском приказе. Однако еще до начала регулярной гоньбы, в конце июня 1693 г., пос­ледовал указ: «ведать почту... с июля месяца по октябрь (т. е. на время пребывания Петра I в Архангельске) в селе Преображенском стольнику Артамону Михайловичу Головину» [38]. Такое же указание дали Головину и летом 1694 г. во время второго путешествия царя в Поморскую землю. Для чего это было сделано — неиз­вестно. Возможно, Петр I боялся, что его переписку просматрива­ют клевреты царевны Софьи, и поэтому поставил во главе москов­ской почты своего сторонника А. М. Головина. Возможно, тут сыграл какую-то роль тот факт, что мать царя — Наталья На­рышкина — чаще жила в Преображенском, чем в Кремле. Не будем гадать. Пока очевидно одно: почта на Север служила прежде всего интересам правительства и административного аппарата.

 

 

«Поручная запись» старосты Григория Фомина, 1694 г.

 

В Архангельске почтовой конторой стала съезжая изба. Сохрани­лись адреса и некоторых других почтовых дворов. Из отписки яро­славского воеводы Василия Саковина известно, что к 14 июля почта в Ярославле была поставлена на посаде, на проезжей Михайловской улице, в подворье Толгского монастыря 5. В Ростове таким местом был Кремль, а в Переславле-Залесском — двор вдовы Палагеи Ва­луевой на Семеновской (впоследствии — Ростовской) улице посада 6. По ней проходила дорога на Север. Местный воевода снял двор Ва­луевой в аренду за 2 рубля 6 алтын и 3 деньги в год [40].

Казенная почта доставлялась не только в места, лежащие по Се­верному тракту, но и в города в стороне от главной дороги (такие города в старинных документах именовались «близкими»). Делалось это так. Грамоты и бумаги, адресованные в Устюг Великий, Соль Вычегодскую, Яренск и Каргополь, вынимали из почтовой сумы в Вологде 7.Подьячий, заведовавший почтой, рассортировывал пачку с надписью «Вологда» и записывал всю корреспонденцию в особую книгу. Местные письма оставлял в приказной избе, остальную почту рассылал далее с нарочными гонцами. Как правило, гонцы из Вологды выезжали в день прихода московского почтаря. Время убытия и прибытия гонцов регистрировалось как в Вологде, так и в «близ­ких» городах [42].

Таким же образом более северные города — Кевроль, Мезень и Пустозерск — получали почту из Архангельска. Дорога шла по реке Пинеге через большое торговое село Кимжу и далее через Малую Немнюгу на Мезень. Вероятно, именно по ней везли зимой в ме­зенскую ссылку «еретика» протопопа Аввакума. В 1667 г. прото­поп Аввакум с «соузниками» проследовал в свою последнюю ссылку в Пустозерск, «место тундряное, студеное и безлесное».

Одновременно было запрещено, чтобы не было убытку казне от лишнего расхода прогонных денег, отправлять нарочных гонцов с воеводскими грамотами из мест, лежащих по дороге почтовой гоньбы. Ямским старостам было вменено в обязанность не давать лоша­дей и подвод па воеводским подорожным. Исключение было сдела­но для Архангельска, а с 1694 г. — и для Двинска [43].

Почтарь вез с собой две сумы. В одной была почта, адресован­ная только в Архангельск и «близкие» северные города; распечаты­вать ее в дороге не разрешалось. В другую сумку сдавали письма города, находившиеся на почтовом тракте. Она вскрывалась, по ме­ре надобности, городскими воеводами. При вложении местных писем на связке делалась надпись: кто, где и когда его отправил. Затем суму закрывали и накладывали воеводскую или таможенную пе­чать 8. Воеводам приказали опечатывать почту только красным сур­гучом. Почтарям нельзя было задерживаться на станах более чем на час, поэтому в каждом городе корреспонденцию готовили зара­нее.

Каждому почтарю давался список городов, в которые были адре­сованы письма из второй сумы. Без надобности почту вскрывать запрещалось. Почтальон обязан был сдавать корреспонденцию по месту назначения. Если он забывал это делать, его штрафовали. Размер пени составлял двойную стоимость проезда за лишнее рас­стояние, на которое провезли почту. Такие случаи были крайне ред­ки — один раз в несколько лет. Но все же в 1697 г. ямщика Федора Никифорова оштрафовали на 18 алтын и 4 деньги (56 копеек), так как по его вине письма провезли лишние 140 верст. Две грамоты, которые нужно было сдать воеводе в Шенкурске, обнаружили толь­ко в Усть-Морже.

Царские указы категорически запрещали почтарям отдавать кор­респонденцию другим лицам для доставки ее по назначению. И лишь в крайних случаях разрешалась передача писем в чужие руки. Но для этого необходимо было привести новое доверенное лицо к при­сяге, что делалось в присутствии священника и, самое меньшее, двух свидетелей. Практически должна была быть повторена процеду­ра выбора почтаря. Тем не менее ямщики сплошь да рядом переда­вали почту без крестного целования. Нарушения обычно открыва­лись только благодаря какой-нибудь случайности.

Вот как обнаружился факт передачи почты ямщиком Рогожской слободы Оничком (Анисимом) Гавриловым.

10 июля 1695 г. приготовлена была к отправке в Архангельск почта с письмами к стольнику Ф. М. Апраксину, а также с грамот­ками иноземных и русских торговых людей в двойных запечатанных сумах. Отправление принял гонщик Гаврилов, но сам с почтой не поехал, а отдал ее охотнику из Переславля-Залесского Семену Кокушкину. Последний приехал в Москву в надежде подыскать какой-нибудь извозный заработок. С Гаврилова переславец взял 11 алтын 4 деньги (35 копеек). Дело было для Кокушкина не новое. Он и раньше за него брался, и все обходилось благополучно. Но на этот раз случилось несчастье. Есть за Троицким монастырем Сватковская роща. Ямщик въехал в нее под вечер. Здесь налетели на него два разбойника и ограбили. Вместе с почтовой сумой отняли у охот­ника пять рублей собственных денег, которые он выручил в Мо­скве от продажи холстов. Почтарь поехал обратно, явился на двор Виниуса и рассказал о случившемся. Кокушкина и Гаврилова били батогами, а затем вместе с ямщиком Константиновым послали в Сватковскую рощу искать украденную суму [44]. Конец дела неиз­вестен.

Гонцы из «близких» городов гоняли примерно с такой же ско­ростью, как и регулярная почта. Письмо Петра I из Тотьмы (около 200 верст от Вологды) пришло в Москву на шестой день. Причем это произошло в весеннюю распутицу 1702 г., когда, как писал царь стольнику Т. Н. Стрешневу, дорога до столицы была «вельми ху­да» [45].

Первая почта по новой линии ушла из Архангельска в субботу 1 июля 1693 г. В Москве же гоньбу начали только с утра 4-го чис­ла, так как неизвестна была точная дата выезда Петра I на север, а без сообщений о дне отъезда царя не имело смысла отпускать почту.

Далее ритм гоньбы определялся следующим образом: «почту от­пускать... впредь до их, великих государей, указа через день; а впредь отпускать в неделю, или смотря по времени, буде нужды нет, в две недели одиножды» [32]. Через день, и то не всегда, почта отправлялась только во время поездки Петра в Архангельск с 4 ию­ля по 19 сентября. Далее письма отпускались раз в неделю, и да­же раз в три недели. Это существенно отличало первую внутриго­сударственную регулярную гоньбу от международной почтовой ли­нии, где почтарь должен был отправляться в путь в точно назначен­ный день даже без писем в суме.

Не обходилось без курьезов. В 1701 г. иноземец Андрей Эль, на дворе которого в Архангельске принимали и отпускали почту, жа­ловался М. А. Виниусу, что воевода Алексей Прозоровский запре­тил ему отправлять корреспонденцию, потому что в ней не было воеводских отписок, а у него, Эля, накопилось уже шесть писем тор­говых людей. Виниус донес царю, и Прозоровскому попало [46].

Этот факт показывает, как осуществлялся правительственный контроль над почтой. Хотя письма сдавались на дворе почтмейстера, ямщик с корреспонденцией мог уехать только с ведома воеводы, ко­торый запечатывал почтовые сумы своей печатью. Исключение со­ставляли московские почтмейстеры, закрывавшие почту личными штемпелями.

Содержание почты прибавило государству лишние заботы. По­этому уже через несколько месяцев после начала регулярной гоньбы указом от 18 октября 1693 г. она была передана московскому почт­мейстеру стольнику Матвею Андреевичу Виниусу на следующих условиях [47]:

1. Возить письма «с апреля и по декабрь месяц всего восемь ме­сяцев по вся недели одиножды, а в зимние месяца в две недели одиножды». При необходимости срочной доставки правительственных грамот наряжалась «чрезвычайная почта», которая уезжала из Мо­сквы и в непочтовые дни.

2. Государственную почту доставлять бесплатно, а с торговых лю­дей брать такую плату, чтобы им «тягости лишней не было».

3. Почту от Вологды до Архангельска гонять «по обычаю» без прогонов, ничего не платя ямщикам, а между Москвой и Вологдой почтмейстеру платить прогоны из своих денег. Царский указ опреде­лил, что почтари приезжают в Москву раз в полгода с росписями, сколько и в какие числа почты провозили. Виниус должен был им выплатить прогоны «безволокитно».

Казалось бы, что условия слишком обременительные. Но Виниусы не жаловались на свою Судьбу хотя бы потому, что в том слу­чае, если плата за отправленные письма была меньше полагающихся ямщикам прогонных денег, Посольский приказ выдавал разницу «по ево Матвеевой скаске». И действительно, чуть ли не ежегодно Ви­ниус выставлял правительству счет рублей на 70—80.

Сейчас мы увидим, что это было обыкновенное жульничество. В ЦГАДА почти целиком сохранились «записные тетради» за 1699—1701 гг., куда заносилась вся частная корреспонденция, при­нимаемая в Москве. Записи в книге сделаны очень неряшливо, большое количество исправлений и помарок. Из них можно понять, что письма, как правило, весили 2—3 золотника 9, но случалось, что па­кеты весили до 50 золотников. Ежегодно через почту проходило не менее 3000 писем. В их число не входит корреспонденция, отправ­ляемая Виниусом и его помощниками. Из хозяйственных книг А. А. Виниуса, в которых сохранились черновики и есть упомина­ние о его переписке, можно заключить, что с каждой почтой он и его сын отсылали 10—15 писем. Примерно столько же приходило ответов [21]. Попутно скажем, в 1715 г. архангельские почтари пе­ревозили уже свыше 5000 частных писем в год.

Теперь займемся арифметикой. В 1700 г. из Москвы в Архан­гельск было 53 почты, а обратно 42 10. Такая разница объясняется тем, что из столицы ходила еще и «чрезвычайная почта». В тот же год через почту прошло, по «записным тетрадям», 2831 письмо об­щим весом 8963 золотника (в среднем меньше 3 золотников пись­мо). Какая такса была у Виниуса за пересылку писем в Архан­гельск — неизвестно. Но если посмотреть, во что обходилась пере­сылка корреспонденции на зарубежных линиях, то меньше 9 копеек за золотник Виниус брать никак не мог. Тогда за все письма было получено 906 рублей 67 копеек. А сколько заплатили почтарям? На Архангельской линии до Вологды Виниус платил щедро — 4 ко­пейки за 10 верст пути. Правда, прогоны ямщику давали только то­гда, когда он вез почту. Домой он возвращался бесплатно. За Во­логдой почтари получали «государево жалование» и с Виниусом денежных дел не имели. До Вологды тогда считалось 430 верст. За 83 почты было заплачено прогонов 163 рубля 40 копеек. Значит, чистая прибыль Виниусов 743 рубля 27 копеек. Кроме того, по фиктивным счетам, якобы за переплату прогонных денег, было получе­но из Посольского приказа еще 76 рублей 3 алтына и 4 деньги. Не слишком ли высокая плата за прием и выдачу корреспонденции, а также за содержание двух помощников на линии: Дениса Гоутевала — в Архангельске да некоего Ивана Борисовича (неизвестны ни его звание, ни фамилия) в Шенкурске на Ваге?

Северная почта двигалась чуть ли не втрое быстрее ямских обо­зов, не уступая по скорости царскому поезду.

В 1783 г. в университетской типографии Н. И. Новикова вышла весьма любопытная книга с длиннейшим, по обычаю того времени, названием: «О высочайших пришествиях великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца, из царствующего града Москва на Двину к Архангельскому городу, троекратно бывших; о нахождении швед­ских неприятельских кораблей на ту же Двину, к Архангельскому городу; о зачатии Новодвинской крепости и о освящении нового храма в сей крепости». В ней очень подробно, день за днем, описа­но путешествие Петра и его свиты. Книга поможет нам сравнить скорость передвижения царского поезда, почты и ямских подвод.

1 июля 1693 г. из столицы на ямских подводах выехал Афанасий, архиепископ Холмогорский и Важский. Спустя несколько дней, чет­вертого, в дорогу пустился и царь. «И благополучным путешестви­ем, — повествуется в книге, — прииде на Вологду июля 8 в субботу; а преосвященный архиепископ прииде на Вологду 9 числа в неделю (воскресенье)» [48].

Дорога до Вологды — треть северного тракта. Архиепископ Афа­насий проехал ее за восемь суток, Петр Алексеевич — за трое. С та­кой же скоростью, по указу, скакали почтари: в летние месяцы они должны были пробегать этот путь за двое-трое суток. Далее до Архангельска почта проходила оставшиеся 805 верст за 5 суток 4 часа и зимой по хорошей дороге, в мокропогодицу же — за восемь суток [49]. Почта на Север могла соперничать по скорости даже с гонцами. Уже известный нам Анисим Сорокин только на десятый день прибыл в Архангельск. Это был рекордный пробег: обычно гонцы скакали до устья Северной Двины суток двенадцать.

Легко проверить, что график гоньбы выдерживался более или ме­нее точно. Много указаний на работу почты той поры можно найти в бумагах Петра Великого и его сподвижников. Генерал Патрик Гор­дон, бывший летом 1694 г. в Архангельске, отмечал в своих днев­никах, что корреспонденцию из Москвы он получал на седьмой день [50]. В 1702 г. из Новгорода на Двину писали Яков Брюс и Тихон Стрешнев, их письма доставили через 13 дней, сколько же вре­мени шла грамота из Азова. Попутно следует отметить, что пример­но такой же была скорость доставки корреспонденции на дорогах Бранденбурга и «почтовой империи» Турн-и-Таксисов. Письма из Берлина в Кенигсберг (около 600 верст) шли четверо суток.

Но даже такая сравнительно высокая скорость доставки коррес­понденции не устраивала Петра I, тем более, что весной и осенью бывали случаи задержки почты. Летом 1701 г. последовал грозный указ: «Гоняют посыльщики мешкотно, и за тем та почта приходит к Москве недели в две слишком, и в скорых и в нужных делах чи­нится мешкота большая... Под жестоким страхом и под смертною казнью велеть с тою почтою гонять с великим радением и поспешением днем и ночью, ни где не мотчав (не задерживаясь) ни часу, и последовать от города к Москве, против прежнего, в шестой день» [51].

Через несколько месяцев оказалось, что обещание жестокого стра­ха и смертной казни не улучшило положения дел. Выяснилось, что не хватает лошадей, мало людей. Новый указ в декабре того же года приказал — по челобитной важских почтарей, — чтобы в почто­вой повинности вдоль Ваги участвовали «близкие» города Карго­поль, Турчасово, Устюг Великий, Тотьма, Чаранда и Устьянские во­лости. Жителям этих городов велено было выставить по ямам на Ваге 325 подвод — лошадей со всей сбруей, с телегами и санями. Девяносто из этих подвод должны находиться на полном обеспече­нии местного населения. Во-первых, оно должно было выбрать из своей среды почтаря и, во-вторых, обеспечивать кормами лошадей в течение самого неопределенного срока. Об остальных подводах за­ботился Ямской приказ, он также выдавал жалование нововыбранным ямщикам [51].

Эти указы оказали малое влияние на ускорение гоньбы: почта продолжала задерживаться. А работы ямщикам прибавлялось с каждым днем. В связи с военным временем рос поток писем и гру­зов, пересылаемых по почте, участились случаи посылки «чрезвы­чайных» почт, а это не могло не отразиться на работе регулярной линии.

И все же выход был найден. Уже в 1701 г. во время третьего путешествия Петра I в Архангельск была учреждена (помимо обыч­ной) почта для срочной доставки царских писем. Опыт этой вре­менной линии был использован в сентябре 1706 г. при организации постоянной гоньбы со спешной корреспонденцией. Тогда было да­но указание в Ямской приказ стольнику М. А. Головину, чтобы на Смоленском и Архангельском трактах на каждом стане содер­жать по четыре ямщика «во всякой готовности» для чрезвычайных скорых посылок только с царскими грамотами. Им приказывалось пробегать летом и зимой по 15 верст в час, а весной и осенью — по десяти. Велено было «впредь с тех почтарей в иные рассылки не спрашивать и не посылать» [52]. Так родилась в России курьерская почта.

Теперь ритм регулярной почты перестал нарушаться из-за спешных государственных пакетов. Правда, на шестой день в Архангельск почта приходила редко, в основном она проделывала свой путь за семь суток.

Особое значение имела Архангельская почта для сношений с дру­гими государствами. В ходе Северной войны шведы неоднократно прерывали рижскую «заморскую» линию, захватывали письма и почтарей. Поэтому Петр стремился изыскать новые пути для до­ставки корреспонденции. По указу царя с 15 апреля 1704 г. нача­лась регулярная почтовая гоньба от Архангельска через Кольский острог 11 до «Дацкого рубежа». Для организации почты на Кольский полуостров был послан капитан Никита Басаргин. Под его руко­водством было устроено 64 стана на пути в 1124 версты. На каждом стане разместили по два Кольских стрельца для скорой почто­вой гоньбы. Условия доставки почты были ужасные. Дикими необ­житыми землями ехали русские почтари. «А в тех местах мхи вели­кие, и грязи, и места топлые», — докладывал царю архангельский воевода Ф. А. Головин. Тучи комаров и мошки не давали покоя ни днем, ни ночью. Начались болезни. На станах не хватало кормов для лошадей. На оленях, как это делало местное население, можно было ездить только зимой, и то не везде. Поэтому стрельцы почту несли летом пешком, а зимой — на лыжах. И все же, несмотря на нечело­веческие условия гоньбы, письма от Архангельска до пограничного города Вардегуз (ныне — г. Варде в норвежской области Финмарк) шли менее трех недель [53].

 

 

Самая северная в мире почта за время своего существования от­правлялась всего 32 раза, почти каждую неделю. Она носила не только грамоты Петра I к датскому королю Христиану, но и пись­ма частных лиц. О работе Кольской почты известно только из доклада Федора Головина, больше никаких документов не сохрани­лось. Поэтому сейчас невозможно ответить на вопрос, как оплачи­валась пересылка частной корреспонденции — ведь только по терри­тории России путь почты увеличился чуть ли не втрое.

Лето 1704 г. ознаменовалось для России многими счастливыми событиями. Быдо успешно отражено нападение шведских кораблей на только что воздвигнутую крепость Кронштадт, русские войска штурмом взяли Нарву и Дерпт (Юрьев-Ливонский), продолжалось строительство Санкт-Петербурга. Сам шведский король Карл XII, по словам Петра, «завяз в Польше». Все это дало возможность возобновить почтовую гоньбу за рубеж по старым, более удобным трактам. В связи с этим 26 января 1705 г. последовал царский указ о снятии почтарей-стрельцов со станов и прекращении доставки пи­сем от Колы до датской границы. Разорять станы запрещалось, «чтоб впредь возможно было тое почту немедленно поставить» [54].

В 1710 г. была упорядочена оплата частной корреспонденции. Инициатива исходила от подьячих Степана и Семена Ключаревых, ведавших почтой в Вологде. Они составили почтовый тариф, кото­рый и был утвержден указом: «имать с Вологды к городу и от Го­рода к Вологде по два алтына (6 коп.), с Ярославских по четыре деньги (2 коп.), с Важских по шести денег (3 коп.) с золотника» [55]. Пересылка письма в Москву обходилась в 3 копейки с золот­ника.

Через пятнадцать лет настолько улучшилось почтовое дело и на­столько увеличился объем корреспонденции, что правительство ре­шило с 17 декабря 1725 г. установить новые почтовые тарифы. Те­перь за письма с каждого золотника брали от Москвы до Вологды копейку, а до Архангельска — две.

Первоначально почта в Архангельск из Москвы уходила по суб­ботам. С 5 сентября 1712 г. график гоньбы несколько изменился, ве­лено было «присылать из ямщиков по одному почтарю, а именно по всякой недели для заморской почты по четвергам, а для городской по пятницам» [56].

Почтовая гоньба тяжелым бременем ложилась на жителей ямских слобод и окрестное население. Особенно туго приходилось почта­рям, гонявшим без прогонов от Вологды до Архангельска. В почто­вых архивах много челобитных царю с просьбами уменьшить рас­ходы на гоньбу, много жалоб на неправильное взимание податей.

В апреле 1694 г. подали челобитье почтари Вакоминского яма на Двине. Почту им приходится гонять на хороших лошадях, которые стоят рублей по десяти и более. Все время они проводят на стане и поэтому лишены возможности зарабатывать себе средства на про­житие извозом и побочными промыслами. И хотя почтари сами го­няют почту, им все равно приходится платить ямские и мирские подати разные, а за недоимки их ставят на правеж. «А которые у них старые лошади и те все выбиты и многие от скорой гоньбы пали и они от тех податей и всяких ямских и мирских издержек раззорились в конец» [57]. Вакоминский ям царским указом был освобож­ден от ямских податей, и недоимку почтарям простили.

Произошли некоторые изменения и в самой организации почто­вой гоньбы. Если первоначально на стане находилось по пяти ямщи­ков, то с 1696 г. их число уменьшили до двух. И самое главное, что определил указ: платить почтарям прогонные деньги по 2 алтына (6 копеек) за 15 верст пути и «никаких иных дел, кроме той поч­товой гоньбы, с них не спрашивать» [58].

Но не всегда ямщики добивались удовлетворения своих требова­ний. Почти в то же время, что и жители Вакоминского стана, били челом двиняне о том, что посадские люди города Архангельска, освобожденные по царскому указу от ямской повинности, не участ­вуют в их расходах, а жители Холмогорского посада вместо того, чтобы нести великое тягло и платить поборы, бегут в Архангельск. И с каждым годом ямщикам приходится платить податей все больше и больше. Такое положение дел, — говорили далее ямщики, — вы­нуждает их собратьев бросить дворы свои и деревни и «брести врозь». Жалоба двинян осталась без последствий [59].

В начале XVIII в. важским и двинским почтарям все-таки уда­лось освободиться от всех повинностей и добиться платежа прогон­ных денег по четыре копейки за каждые 10 верст. В 1738 г. прави­тельство представило ямщикам еще одну льготу. Им было разрешено торговать вином на всех станах между Вологдой и Архангель­ском. Цена на крепкие напитки была установлена по указу «вдвое против государева» [60].

В начале XVIII в. почта до Города становится образцовой. По ее образу и подобию создаются регулярные почтовые линии в «знат­ные» губернские города. При их организации широко использовался опыт архангельской скорой гоньбы. Даже многие указы почти слово в слово были списаны с документов 1693—1718 г.

С архангельской почтой связаны первые обмеры дорог русского государства. 18 мая 1702 г. Петр I приказал устроить большую до­рогу от Москвы до Вологды. Предварительно следовало «летнем временем описать и измерить» старый тракт. Все лето офицеры Мат­веев, Хазаров, Лагорин, Феопнетов, Битяговский и Охшевский с солдатскими командами выполняли царский наказ. Результаты об­меров составили весьма солидный том, хранящийся ныне в Цент­ральном государственном архиве древних актов. В нем подробно описаны вся дорога, мосты, гати, топкие места. Особое внимание уделялось тем частям тракта, где его ширина была менее установлен­ных 20 саженей и 3  аршин (41 метр). «А где та московская боль­шая дорога пространством по двадцати сажен в ширину не явит­ся, — говорилось в указе, — и тое дорогу возможно учинить проез­дом мимо сел и деревень гумнами и иными какими свободными ближними местами» [61]. Нормальной ширины дорога проходила от Москвы до Троицкого монастыря, затем она сужалась. Чаще всего геодезисты в отчете назначали места, по которым можно провести окружную дорогу. Но иногда оказывалось, что это не везде осу­ществимо без предварительных инженерных работ, так как, — писал один из участников обмера, Максим Матвеев, — «селом улица узка, а на поле грязь» [62]. В таких случаях давалась рекомендация, что необходимо сделать — произвести подсыпку грунта или загатить тракт.

 

1 В начале своего письма Ордин-Нащокин предлагал установить почту толь­ко на летние месяцы: с мая по сентябрь.

2 В то время Архангельск называли просто Городом.

3 Верста = 500 саженям = 1066,8 м.

4 Устройство стана под Троицким монастырем (теперь — город Загорск) возлагалось также на Гаврилу Федоровича Деревнина, думного дьяка приказа Большого дворца. Он вел переговоры с монахами о кормлении почтарей и приюте их в ночное время [36].

5 Это здание сохранилось до сих пор на современной Почтовой улице.

6 В ЦГАДА хранится рукописная книга 1807 г. «Выписка о первоначаль­ном заведении и дальнейшем распространении почт в России», в которой ука­зано, что почта в Переславле-Залесском была поставлена на Невской улице [39]. Это не соответствует действительности, так как почтовый двор переехал туда только в 1722 г.

7 Такой вид отправления назывался «почтой в двойных запечатанных су­мах» [41].

8 Кроме этих печатей применялись и другие. В Шенкурске, например, почто­вые сумки запечатывали штемпелем съезжей избы.

9 Золотник = 4,266 грамма.

10 В «записных тетрадях» Виниусов указаны только 42 почты из Москвы на Север и 41 — обратно. Чрезвычайные посылки почтмейстер не записывал.

11 Кольский острог — сейчас город Кола неподалеку от Мурманска.

<<<Назад   Далее >>>

В начало раздела "Книги">>>