УБИЙСТВО ИЗ-ЗА ГАВАЙЕВ
Среди повестей и рассказов о филателии есть и настоящие детективные истории. Были и такие, которые смогли заинтересовать и саму Агату Кристи.
Случай, получивший название «Убийство из-за Гавайев», произошел в Париже. «Гавайями» или «гавайскими миссионерскими», филателисты называют редчайшие, относящиеся к мировым раритетам марки Гавайских островов 1851 г. Миссионерскими их называют потому, что большинство этих марок обнаружено на письмах, отправленных с Гавайских островов (преимущественно в США) христианскими миссионерами.
Двухцентовая марка известна всего в 15 экземплярах, и лишь один из них остался неупотребленным. Она была в коллекциях таких всемирно известных филателистов, как Феррари, а затем и Бурруса. Чтобы дать представление о ее редкости, скажем, что эта уника в течение семи лет превосходила ценой самую дорогую марку мира — одноцентовую Британскую Гвиану. Но и гашеные экземпляры, особенно на письме, чрезвычайно редки и дороги.
Детективная история началась 2 мая 1892 г. В тот день известный среди филателистов опытный собиратель, владелец большой коллекции, а в повседневной жизни — нотариус Люсьен Дубус должен был нотариально удостоверить крупную коммерческую сделку.
Слыл он человеком деловым и пунктуальным. Однако большая группа представителей двух договаривающихся сторон долго ожидала его в одном из лучших помещений фирмы. Когда все допустимые сроки опоздания прошли, один из служащих фирмы был послан к нотариусу домой. Через некоторое время посланный вернулся и сообщил, что квартира нотариуса заперта, никого дозваться не удалось. Время шло, отсутствие Дубуса на службе вызывало все большее беспокойство. Об исчезновении нотариуса поставили в известность полицию.
Инспектор Лебрюн осмотрел квартиру Бариуса снаружи, затем позвал слесаря, чтобы открыть дверь. Слесарь выяснил, что квартира заперта изнутри. С трудом ему удалось открыть дверь, и в помещение вошла полиция.
В кабинете за столом сидел хозяин, казалось, что он сидя спит. Врач установил, что Дубус скончался в результате сердечной слабости 10—12 часов тому назад, в то время как читал свою любимую газету. Она лежала на полу, неподалеку от свесившейся, уже застывшей руки. Судя по одежде, смерть застигла нотариуса, когда он готовился ко сну. Этим объясняется и то, почему входная дверь была заперта изнутри. Что ж, сердце пожилого человека может остановиться в любой момент. Ни врач, ни инспектор не обнаружили никаких следов насильственной смерти. Но когда был произведен анализ остатков чая в чашке, из которой пил перед тем, как лечь спать, умерший, то обнаружилось, что они содержат сильный яд неизвестного состава. Сила яда подтвердилась при эксперименте на подопытных животных, скончавшихся через несколько минут после его приема. Лабораторные исследования умножили число вопросов: во-первых, в теле покойного яд не был обнаружен; во-вторых, если он вызвал остановку сердца и за несколько часов улетучился, то каким образом он попал в чашку? сам ли хозяин его положил, чтобы, допустим, покончить с собой? а если не сам, то почему квартира была заперта изнутри и остались нетронутыми все ценности?
Детектив старался найти ответ на сакраментальный вопрос: кому это выгодно? Кто мог быть заинтересован в смерти Дубуса или извлечь из нее какую-то пользу? Следствие отмело какие бы то ни было имена конкретных лиц, имевших дело с нотариусом в качестве клиентов. Врагов он не имел. Огромный сейф в его кабинете остался нетронутым, его содержимое было в образцовом порядке, тщательно подсчитанное и описанное рукой покойного. Из родственников он имел одного лишь племянника Шарля. Было известно, что нотариус не одобрял образа жизни этого парижского франта и не собирался ничего ему завещать. Встречались дядюшка и племянник очень редко. Старик любил одиночество, все свободное время отдавал своей коллекции марок, в которую вложил без остатка накопленные сбережения. Эту коллекцию, дом и все имущество он завещал приюту для слепых. Шарль, как единственный родственник, выполнил последнюю волю дяди: все в полном порядке передал приюту, а себе за труды по ликвидации имущества попросил на память лишь маленький карточный столик.
Приют продал коллекцию марок, собранную нотариусом, известному в Париже торговцу. Коммерсант, хорошо знавший ее состав, выразил сожаление, что она неполна. Это обратило на себя внимание следователя: он заинтересовался, чего же именно в коллекции недостает. Торговец вспомнил, что прежде в коллекцию входило письмо, ценность которого превышала стоимость всех переданных приюту марок: отправленное в 1851 г. из Гонолулу в Нью-Йорк, оно имело знаменитую двухцентовую гавайскую марку. Специалисты подтвердили, что нотариус действительно имел такое письмо, но куда оно исчезло, не знал никто. Ничего не дали допросы Шарля и обыск в его квартире. Письмо как сквозь землю провалилось. Полиция была вынуждена закрыть дело и все материалы следствия сдать в архив.
Прошло несколько лет. Однажды, читая газету, инспектор Лебрюн обратил внимание на корреспонденцию о крупной филателистической выставке в Бордо. Сообщалось, что Гран При был вручен экспоненту, представившему коллекцию, «изюминкой» которой было письмо с гавайской маркой. Газета поместила и репродукцию этого письма, принесшего владельцу такую высокую награду. Нетрудно было узнать на фотоснимке письмо, о котором говорил торговец, заполучивший коллекцию Дубуса.
Инспектор пошел по следу. Но выяснить, как и через чьи руки прошло это редчайшее письмо за столько лет, было непросто. Экспонат был отправлен на выставку в Бордо англичанином О'Келли. Отвечая на запрос Лебрюна, он сообщил, что приобрел конверт в Дублине у известной филателистической фирмы. Ирландская фирма написала, что купила его в Италии у доцента Ториани. От него пришли чрезвычайно интересные сведения: он сообщил, что два года назад проводил отпуск в курортном городке Жуан-ле-Teн; на юге Франции; регулярно посещая там местное казино, познакомился с приятным молодым человеком Шарлем Боннером. Однажды Боннеру не повезло в игре, и он попал в неприятную ситуацию: ему недоставало весьма значительной суммы, чтобы с честью погасить карточный долг. Ториани, бывший при деньгах, пришел ему на помощь. Наутро игрок-неудачник пришел к нему и попросил принять в счет одолженной ему суммы упомянутый конверт. Лебрюн срочно выехал на встречу с Ториани. Расспросы о внешнем виде Шарля Боннера ничего не дали: по описанным Ториани «приметам» можно было задержать каждого второго мужчину. Но доценту запомнились часы Шарля, заключенные в массивный корпус, на задней крышке которого был выгравирован венок с монограммой. Более ничего существенного узнать не удалось, и огорченный Лебрюн вернулся в Париж.
... И снова минуло несколько лет. Как-то инспектор покупал у одного из парижских антикваров золотые запонки. Среди других вещиц в витрине лежали массивные золотые часы с монограммой в венке. Но инициалы не совпадали с именем незадачливого игрока и мота: второй из букв была «Д». Антиквар же опознал по фотографии того, кто сдал ему часы,— им был племянник покойного нотариуса. Круг замкнулся, стало ясно, что и часы, и конверт с гавайской миссионерской маркой были у одного человека, и им был несомненно Шарль Боннер.
Его арестовали. Под тяжестью улик он сознался в содеянном. На вопрос о том, каким образом часы и конверт, принадлежавшие Дубусу, попали к Шарлю и как он вынес их из дома дяди, племянник дал ответ, повергший в удивление самого следователя: оказывается, он сделал это на глазах официальных лиц и с их согласия во время ликвидации имущества нотариуса. Шарль знал, что свои самые любимые и ценные вещи дядя прятал в потайном отделении карточного столика, потому-то и попросил его себе на память.
Учитывая, что Шарль Боннер нанес ущерб приюту слепых, лишив его значительной части завещанного, суд вынес решение, обязывающее его возместить приюту соответствующую сумму. Но больше подсудимый ни в чем не признался, отравление нотариуса не было доказано и, казалось, дело вновь пришлось закрывать.
И все-таки прокурор считал маловероятным, чтобы такой опытный юрист и искушенный филателист, как нотариус, мог один лишь конверт и часы держать в тайнике, а всю коллекцию хранить в мощном бронированном сейфе. А если он не клал в столик конверт и часы, то это сделал убийца, который знал особенности устройства старой мебели, и только он, потому что с момента объявления о смерти нотариуса уже никто не бывал в его доме без присутствия чиновников и полицейских.
После нескольких дней размышлений над этой логической задачей прокурор вызвал Шарля в суд по обвинению в убийстве. Суд, однако, не состоялся: когда Шарлю была вручена повестка, он пришел в такое волнение, что опрометью бросился на улицу и... тут же попал под колесу автобуса. Так он унес в могилу тайну смерти нотариуса Дубуса. Осталось неизвестным, как ему удалось запереть дверь изнутри, неясны и некоторые другие моменты. Остается лишь добавить, что во время описи небольшого имущества, оставшегося после Шарля, полиция нашла крошечную коробочку с сильным ядом, происходившим, по мнению экспертов, из Уганды,— таким же, как тот, что был обнаружен в чашке с остатками чая, стоявшей на столе в кабинете нотариуса.