Коллекция деревянной архитектуры Ораниенбаума: утраченные образцы
Архитектура некогда столичного Санкт–Петербурга была не только каменной, но также включала в себя много деревянных зданий. Недолговечность материала, частые пожары, изменчивость архитектурной моды, уплотнительное заселение безвозвратно уничтожили старинные образцы городских построек. В наши дни интерес к древесине, экологически чистому и пластичному материалу, возрастает, созданы современные средства защиты деревянных конструкций. |
В послевоенном Ленинграде еще сохранялись постройки из дерева — вычурные и обыкновенные. На линиях Васильевского острова то тут то там наблюдались вкрапления домов из дерева. Особенно много их было в пригородных районах. Последняя глобальная волна разрушений деревянной архитектуры в пригородах Ленинграда совпала с «перестройкой» середины 1980–х годов. Сделанные в то время фотоснимки сегодня сами стали большой редкостью и напоминают нам о некогда реальной действительности, многое из которой представляет немалый интерес для последующих поколений горожан.
В начале XIX века над созданием «образцовых», или типовых, чертежей для обязательного применения в губерниях работали архитекторы В.И. Гесте, Л.И. Руска, В.П. Стасов. Интересные образцы деревянной архитектуры позднего классицизма имелись и в Ораниенбауме (I период): одноэтажные с мезонинами дома — № 4/11 по Петербургской ул., № 1 по Владимирской ул. и № 67 по Дворцовому пр. Дом на Петербургской отличался благородной простотой обшивки фасада тесом из широких досок. Дом на Владимирской имел Палладиево трехчастное окно в первом этаже и три полуциркульных венецианских окна во втором. Декор дома на Дворцовом включал характерные для классики метопы и триглифы в дорическом фризе, которые в наше время можно встретить лишь выполненными в камне. Дополнительную мемориальную ценность последнему дому придавал факт проживания в нем в 1900–1906 годах семьи известного физико–географа Юлия Михайловича Шокальского.
Дом купца с выразительной фамилией Синебрюхов на Дворцовом пр., № 20 в своей деревянной обшивке имитировал каменный руст. На фасаде дома Кисляковой (матери прозаика Ольги Шапир) по Владимирской ул., № 8/6 над окнами первого этажа имелись умилительные деревянные треугольные сандрики. Все эти постройки простояли без капремонта около 150 лет(!) и были безжалостно снесены, причем на их месте ничего достойного так и не возникло...
В эпоху романтизма середины XIX века (II–й период) увлеклись ретроспективным стилизаторством с обращением к национальным формам, в результате чего появились постройки в «нео»стилях: египетском, помпейском, английском, швейцарском, русском и др. Условием дачного строительства на «важных» местах в Ораниенбауме стало его соответствие требованиям великокняжеского двора Елены Павловны. В 1844 году были определены условия на сдачу в аренду земельных участков вдоль Иликовского пр.: фасады домов частных владельцев утверждались дворцовым правлением, не допускалось строительство «глухих» заборов. В 1861 году аналогичные «кондиции» были сформулированы и для участка Петербургского шоссе (Морской ул.) в границах соседнего села Мартышкино: «дача от дачи должны обозначаться легкими палисадниками или иными изгородями, состоящими из боярышника, акаций, ивняка и прочего».
Таковы в англоготическом стиле дачи вице–адмирала и главного командира Кронштадтского порта М.П. Коробки на Дворцовом пр., № 69 и адмиральши К.И. Анжу на Еленинской ул., № 20–22. Последний сохранившийся, к счастью, дом, состоящий из двух флигелей — деревянного основного и каменного кухонного, имеет важное мемориальное значение: он хранит память о выдающемся исследователе Арктики Петре Федоровиче Анжу, а также о годовщинах Наваринского морского сражения 1827 года, отмечавшихся в его стенах. В среде кронштадтских офицеров было престижно иметь дом «на ораниенбаумском берегу».
Киоск–беседка в мавританском стиле украшал до 1960–х годов двор дома № 26 по Михайловской ул., где провел лето 1886 года, находясь в зените славы, поэт А.Н. Плещеев.
Напомним, что швейцарский стиль в дачной архитектуре своим главным элементом в конструкции здания имел не столько фасон отделки фасадов, сколько непременный прогулочный балкон–галерею по периметру здания. Если местность вокруг была всхолмленной или имела водоем, то создавалась иллюзия обзора в швейцарских Альпах... «Швейцарский» дом «иностранца Герликофера» вблизи Красного пруда, вскоре приобретенный дворцовым правлением для лесничего, к моменту нашей фотофиксации уже утратил свой характерный прогулочный балкон. Вблизи располагалась «кошелем», то есть в одном объеме, стильная хозяйственная служба — конюшня, каретник, сеновал. В этих местах провел лето 1901 года художник «Мира искусства» Александр Бенуа с семьей и оставил часто цитируемые литературные воспоминания.
В завораживающем великолепии сохранялась трехэтажная «швейцарская» дача Одэна (последнего владельца) в Кронколонии, к западу от Ораниенбаума. Каменный нижний этаж служил постаментом для более широкого деревянного двухэтажного объема, поддерживаемого мощными балочными кронштейнами. Повидимому, первые обитатели его верхнего этажа в Крымскую войну 1853–1856 го–дов могли свободно наблюдать из окон англофранцузскую морскую эскадру на подступах к Кронштадту.
Русский стиль времени Николая I представлен в наши дни лишь бревенчатой с обильной пропильной резьбой «дачей для приезда» на территории музея–заповедника вблизи Кавалерского корпуса. До 1970–х годов имелась бывшая «дача чиновницы Дудиной» в начале Еленинской ул., деревянные флигели которой образовывали к югу характерный парадный двор — курдонер. В середине XIX века покупкой этой дачи завершилось формирование дворцовой территории ораниенбаумского имения Романовых.
После устройства Петергофской железной дороги и ее продолжения до Ораниенбаума в 1864 году здесь активизировалось деревянное дачное строительство. Одноэтажную застройку сменяют преимущественно двухэтажные здания, происходит «индивидуализация» их фасадов согласно личным вкусам заказчиков, — говоря языком того времени в «приятном» стиле. Важнейшая планировочная деталь многих построек данного периода в Ораниенбауме (Пароходная ул., № 7, Краснофлотское шоссе, № 16 — дача купца Максимова, — наличие на кровле зданий фонарика–бельведера, что диктовалось близостью Финского залива и эффектной во все времена года панорамой близлежащего Кронштадта. Вот как эту традицию запечатлел Петр Гнедич на страницах популярного журнала «Нива» в 1878 году: «Вокруг затишье, местность красивая, виды на взморье превосходные, на каждом балконе или узорной вышке как на вершине — à la pointe — сидишь...»
Период эклектики с ее смешением элементов различных исторических стилей (III–й этап в архитектуре) характерен для России последней трети XIX века По существу, это было время формирования особняка нового типа с «разумной экономией», фасады которого выделялись асимметричной компоновкой. Например, большие «поместительные» дачи на Михайловской ул., № 37/11 (угол Парковой), или в Мартышкине на Ивановской ул., № 4 и на Морской ул., № 5. А в снесенной в 1990–е годы усадьбе «Дубки» петербургского городского головы В.А. РатьковаРожнова к западу от Ораниенбаума имелся уникальный интерьер отдельно стоящей в парке веранды.
Подлинным украшением Еленинской улицы, этого некогда архитектурного «оазиса» Ораниенбаума, до 1980–х годов было репрезентативное здание — дом № 8, близкое к неорусскому стилю. Особенно впечатляло высокое качество накладной резьбы и вычурная композиция лицевого фасада с тремя шатровыми завершениями. Теперь по соседству со здешним пустырем «последние дни доживает» элегантная постройка с башенкой — дом № 10, стиль которой служит наглядным примером ропетовского направления (архитектор И.П. Петров). Хорошо сохранился оригинальный одноэтажный на высоком подвале, имеющий мезонин и бельведер дом № 14 на той же улице. Сюрпризом его архитектурного облика является сочетание в наличниках окон итальянского лучкового сандрика и вездесущего русского стиля.
Редчайший даже для Петербурга пример использования в деревянной обшивке дома мотива «алмазная грань» имелся до 1970–х годов на Иликовском пр., № 26. Этот настоящий «домсказку» украшал крытый балкон с имитаций в дереве кружевных занавесей. Изящная дача в англорусском вкусе инженера и предпринимателя А.Н. Еракова, друга Некрасова, Салтыкова–Щедрина и Менделеева, до 1980–х годов отмечала въезд в Ораниенбаум со стороны железнодорожного переезда. Редкий случай, когда точно известен архитектор и дата строительства — П.П. Шрейбер, 1877 год. На этом же береговом уступе, чуть дальше, до недавнего времени украшала панораму города безымянная дача с эркером–верандой.
Так называемый «ложный фахверк», имитирующий каркасную конструкцию стен, был мастерски представлен в настоящей Дворцовой даче на берегу Красного пруда, а также на фасадах приюта Общины сестер милосердия, Екатерининская ул., № 11.
Архитектура начала 1900–х годов ознаменовалась появлением нового стиля модерн с его тягуче–плавными растительными мотивами (IV–й период). Образчики модерна в деревянном зодчестве Ораниенбаума, к сожалению, зафиксировать фотографически никому не удалось. Интереснейший пример северной ветви модерна по характеру решений плана и фасадов деревянного особняка в качестве исключения сохранился в Нагорной части Ломоносова на ул. Сафронова, № 7: живописный дачный «терем» начальника ораниенбаумской офицерской Стрелковой школы Л.В. Гапонова сложен из бревен и украшен немногочисленным блестяще выполненным декором.
Четыре периода отечественной архитектурной мысли на протяжении более века были представлены в осуществленных образцах деревянных домов Ораниенбаума. Немые свидетели нескольких войн и революций, они избежали вражеской оккупации, но не пережили нашего равнодушия. Это был неформальный музей деревянного зодчества под открытым небом, теперь же — мартиролог непоправимых утрат городской культуры. Досадно, что ни один из многочисленных государственных музеев, в том числе Ломоносова и Петродворца, так и не создал полноценной коллекции видов исчезающих на наших глазах построек. Таков печальный итог бесхозяйственности приближающегося 300–летия Ораниенбаума.