Иван БУНИН: наследие лауреата
Первая книга стихов И.А. Бунина. Орел, 1891
Художественное наследие Ивана Алексеевича Бунина (1870–1953) велико. 26 января 1920 года на французском пароходе Бунин навсегда покидает Россию. Среди множества изданий и переизданий его произведений наибольший интерес вызывают издания эмигрантской поры.
Первые годы эмиграции для Бунина-писателя складываются, если можно так выразиться, «счастливо»: его много печатают в Париже, Берлине, Праге. Париж и Берлин, как известно, становятся столицами русского зарубежья, здесь в 1920?е годы достигает своего расцвета книжная культура эмиграции. Но парадоксально: насколько Париж был богат русскими периодическими изданиями, настолько он был беден русскими издательствами. По этому поводу Иван Бунин написал шуточную пародию:
Автор к автору летит,
Автор автору кричит:
Как бы нам с тобой дознаться,
Где бы нам с тобой издаться?
Писатели-парижане часто публиковали свои произведения в многочисленных берлинских издательствах — в «Петрополисе», «Медном всаднике», «Слове». Издательство «Слово», основанное в 1919 году Иосифом Владимировичем Гессеном, сыграет важную роль в творческой судьбе Бунина: первая выпущенная в эмиграции книга — сборник рассказов «Крик» — будет напечатана в 1921 году именно этим издательством.
Бунин И.А. Сборник рассказов «Господин из Сан-Франциско». Париж, изд-во «Русская земля», 1921
В 1923 году выйдет «Секретный бюллетень “Главлита”», который разделом «Отзывы о новых зарубежных книгах» разрешает или запрещает ввоз в Советскую Россию изданий, вышедших в эмиграции. Резолюцию «Не разрешена» получит и книга Бунина «Крик». Причин к запрету несколько. Во-первых, в «черный» список «Главлита» попадут издательство «Слово» и его руководитель Иосиф Гессен, бывший член Государственной Думы, финансирующий правокадетскую группу и газету «Руль».
Во-вторых, несмотря на то, что в сборник вошла дореволюционная проза Бунина, советская цензура сочла книгу «претенциозным сборником натуралистических рассказов, пытающимся в природной жестокости русского народа найти обоснование революционной катастрофе». В-третьих, не понравилась цензуре надпись Бунина, факсимильно воспроизведенная на форзаце книги: «И эта книга создавалась в иные, счастливые дни, в дни, когда не только была родина, но и весь мир был родней и ближе, полные надежд, сил, замыслов, в дни неустанных скитаний и ненасытного восприятия. Много сердца я отдал тогда России, смутно страшась за судьбу ее. Как дивились, негодовали на мои “черные”, “жестокие”, “неправдоподобные” краски и светлых, добрых не хотели видеть — всем памятно… Увы, теперь нет надобности оправдываться. Париж. 17/30 января 1921. Ив. Бунин».
Бунин И.А. Жизнь Арсеньева. Истоки дней. Париж, изд-во журнала «Современные записки», 1930
В дальнейшем его произведения, написанные в эмиграции, подпадают под характеристику циркуляра верховного цензурного ведомства — «Главлита» — как «носящие определенно враждебный характер». Хотя некоторые ранние стихи и рассказы каким-то образом появляются в учебниках, произношение имени «белоэмигранта» Бунина, мягко говоря, не поощряется: в 1943 году, писатель Варлам Шаламов получает второй срок только за то, что называет Бунина «великим русским писателем». И лишь с «оттепелью», в 1956 году, в СССР выходит скромное пятитомное собрание сочинений Бунина, в которое, за исключением некоторых рассказов, вошли доэмигрантские произведения. Еще в России, в 1910-е годы, Иван Бунин выступает как переводчик Д. Байрона и «Песни о Гайавате» американского поэта XIX века Генри Лонгфелло. В 1920-е годы в Берлине и Париже выходят переиздания этих произведений.
За годы жизни во Франции Иван Бунин напишет 10 новых книг прозы, среди которых судьбоносный автобиографический роман «Жизнь Арсеньева» (1927–1933). Роман принесет Бунину мировое признание. После получения нобелевской премии последуют переиздания бунинских произведений, в Берлине тиражом тысяча экземпляров выйдет одиннадцатитомное собрание сочинений (1934–1936). Присуждение Нобелевской премии русскому писателю стало победой всего русского зарубежья, поддержкой в осознании правильности и святости миссии, вынужденно возложенной историей на плечи изгнанников, — миссии сохранения русской культуры.