Под чужим именем. Портрет известного скульптора в Русском музее
При проведении экспертизы художественного произведения наряду с технико-технологическим исследованием красочного слоя, холста или деревянной основы, авторской подписи, надписей и печатей на обороте холста и подрамнике, важная роль отводится происхождению предмета, так называемому провенансу. |
И.Б. Лампи-Старший. Антонио Канова. 1806. Х., м. 113,0 х 92,0. Вадуц, Лихтенштейн
От того, в каком известном частном, дворцовом или императорском собрании находилось ранее произведение искусства, зависят выводы экспертизы и коммерческая стоимость картины или портрета.
Провенанс безупречен
Так обычно говорят специалисты ведущих аукционов мира, представляя к торгам предметы искусства. Однако безупречное происхождение, например, портрета из фамильного собрания не может гарантировать верность определения имени персонажа. В состав семейных портретных галерей, помимо родовых портретов, могли входить изображения родственников по женской линии, портреты друзей и знаменитых современников. Также не следует слепо доверять старым надписям на оборотах холста и семейным легендам. Спустя два-три поколения внуки и правнуки путают, кто из дедушек и прадедушек изображен на старинном холсте.
14 июля 1925 года в Русский музей в Ленинграде (ныне Петербург) на временное хранение сроком на один год по просьбе бывшего графа Валентина Платоновича Зубова (в документе 1925 года перед фамилией стоит сокращение «гр.» — для власти Зубов гражданин, для ближайших друзей — граф) поступило собрание семейных и миниатюрных портретов. Всего 91 произведение.
Граф Валентин Платонович Зубов (1884–1969) был потомком екатерининского вельможи. Дворяне Зубовы благодаря фавору Платона Зубова вошли в силу в конце царствования императрицы Екатерины II. Они породнились со многими знатными российскими фамилиями, поэтому в их фамильном собрании оказались, например, изображение знаменитого полководца, светлейшего князя А.В. Суворова-Рымникского и его дочери Наталии, любовно называемой отцом «Суворочкой», вышедшей замуж за графа Николая Зубова, который массивной золотой табакеркой нанес императору Павлу I смертельный удар в трагическую ночь 11–12 марта 1801 года. Здесь же портреты князей Щербатовых, Мусиных-Пушкиных, Хитрово, Плаутиных…
Имена некоторых персонажей были забыты потомками и в рукописном списке графа В.П. Зубова превратились в «неизвестных» (например, «Неизвестная с мопсом»). Портреты поступили в Русский музей из бывшего особняка Зубовых на Исаакиевской площади, дом 5, где с 1912 года помещался Институт истории искусств.
Граф В.П. Зубов являлся основателем Института и его первым директором с 1912 по 1925 год. В первые годы после Октябрьской революции 1917 года благодаря хорошим личным отношениям Зубова с руководителями советской культуры А.В. Луначарским и М.В. Андреевой графа и его детище не трогали. В 1923 году в Институте обучались около 1000 студентов и работали более 100 профессоров и преподавателей. Затем положение изменилось.
И.Б. Лампи-Старший (?). Антонио Канова. Миниатюра нач. XIX в. Кость, акварель, гуашь. 8,5 х 6,7 (овал). ГРМ. Ранее считалось: «Св. князь П.А. Зубов»
В.П. Зубов несколько месяцев отсидел в тюрьме, был выпущен. Он не стал ждать повторного ареста, отдал галерею своих предков на временное — так ему казалось! — хранение в музей и уехал в Париж. Дважды Зубов продлевал временное хранение, потом махнул рукой и навсегда остался во Франции. Зубовская галерея стала собственностью Русского музея.
Галантный век
XVIII столетие в России — эпоха самодержавных императриц и всесильных фаворитов. Среди русских государынь наиболее внушителен «донжуанский список» Екатерины II: от князя Сергея Салтыкова, первого возлюбленного Екатерины, тогда еще Великой княгини Екатерины Алексеевны, до последнего 22-летнего фаворита стареющей императрицы Платона Зубова. Близость к трону баловней случая обеспечивала им баснословные богатства, высокие титулы и головокружительные карьеры. В этом отношении наиболее показательна судьба Платона Александровича Зубова.
Сын небогатого помещика, Платон в восьмилетнем возрасте был записан сержантом в Семеновский полк. Начав действительную службу, он делает небыструю, обычную для юноши небогатых и незнатных родителей военную карьеру. В 1784 году он корнет, в 1785-м — подпоручик, в 1789-м — секунд-ротмистр…
Все изменилось весной 1789 года, когда красавца увидела в дворцовом карауле в Царском Селе императрица. 4 июля Платон Зубов становится полковником и флигель-адъютантом. В письме к Г.А. Потемкину-Таврическому Екатерина пишет: «Платон Александрович очень скромен, которое качество, однако, нахожу достойным награждения + Дитяти нашему 20 лет от роду, но я сильно люблю это дитя; оно ко мне привязано и плачет, как дитя. Дитяти же нашему, не дать ли конвой гусарский?»
3 октября 1789-го «дитятя» назначен корнетом Кавалергардского корпуса и производен в генерал-майоры. Дальше награды и чины посыпались на голову «приемыша» как из рога изобилия. В 1790 году Зубов становится кавалером ордена Св. Александра Невского, в 1791-м он — шеф Кавалергардского корпуса, а в 1792 году — генерал-поручик и генерал-адъютант. С 1793-го Зубов граф, кавалер ордена Св. Андрея Первозванного, и в 1796-м — князь Священной Римской Империи.
В том же 1796 году Екатерина II заказывает австрийскому художнику Лампи парадный портрет своего фаворита. На нем Зубов изображен в рост у стола, на котором водружен бюст его благодетельницы, Екатерины II. Слева за колонной воспроизведена сцена осады русскими войсками Дербента, павшего 10 мая 1796 года. Это был главный эпизод персидского похода, представлявшего часть задуманного П.А. Зубовым фантастического и потому неосуществленного плана завоевания Передней Азии до границы с Индией. Платон Александрович изображен Лампи в костюме кавалера ордена Св. Андрея Первозванного; на груди, на голубой ленте, завязанной бантом, миниатюрный портрет императрицы, осыпанный бриллиантами. Портрет П.А. Зубова хранился в Зимнем дворце в екатерининских комнатах. В 1827 году его увидел Николай I, ханжески относившийся к любовным увлечениям бабушки и стремившийся предать забвению эту сторону ее жизни. Государь приказал отдать под расписку портрет Платона Зубова его родственникам.
И.Б. Лампи-Младший. Антонио Канова. 1806. Х., м. Копия с оригинала И.Б. Лампи-Старшего. Государственные музеи, Берлин
С 1901 года портрет хранится в Русском музее. После смерти Г.А. Потемкина, которого Зубов побаивался, могущество юного фаворита достигло пика. Екатерина не чаяла души в «дитяти», а тот стал управлять всеми внутренними и внешними делами Российской империи, считая себя вторым лицом в государстве.
Как-то Зубов позволил себе принимать генерал-фельдмаршала А.В. Суворова в Зимнем дворце в спальне в шлафроке (халате), отороченном мехом. Полководец не преминул ответить подобным: когда Зубов сам явился к Суворову визитом, фельдмаршал принял его в нижнем белье. На втором портрете П.А. Зубова кисти И.Б. Лампи-Старшего, поступившем в Русский музей в 1925 году, светлейший князь изображен в шлафроке, сидящим в кресле за столом, с картой задуманного им персидского похода.
После смерти Екатерины II император Павел I уволил графа со всех постов, и тот перестал играть какую-либо роль в государственной жизни России. Жил бывший фаворит на покое. К этому времени относится еще один его портрет — миниатюрный. Неизвестный художник первой четверти XIXвека изобразил П.А. Зубова по грудь, с пудреными волосами, в белой рубашке с отложным воротником, оранжевом галстуке, на плечи наброшен зеленый плащ. На фоне слева оранжевые драпировки, справа окно с голубым небом и облаками. Вероятно, миниатюра была выполнена с какого-то живописного оригинала. С какого именно, было неизвестно.
Дважды миниатюрный портрет П.А. Зубова публиковался — в 1974-м и 1979-м — в научном каталоге «Портретная миниатюра из собрания Государственного Русского музея XVIII–начала XIX века».
«Самый неожиданный портрет»
Современный петербургский историк Анатолий Иванов, воспроизводя миниатюру в статье о Зубове, писал: «Из всех сохранившихся портретов светлейшего князя П.А. Зубова этот самый неожиданный. Исполнен он неизвестным художником незадолго до смерти последнего екатерининского фаворита. Вместо прежнего юного красавца с горделивой осанкой и орлиным взором, каким предстает Зубов на картине И.-Б. Лампи, перед нами уже седой, лысеющий мужчина с большим носом и бородавкой в углу рта, недоверчиво глядящий куда-то вдаль». Слова исследователя симптоматичны.
Если положить рядом миниатюру и достоверные портреты Платона Зубова и сравнить их, то становится очевидно, что на них запечатлены разные люди. У Зубова на подбородке ямочка, нос прямой и чуть нависает над верхней губой, бородавки в углу рта нет. Если не светлейший князь Платон Зубов, то кто же на миниатюре?
А. Канова. Три грации. Мрамор. ГЭ
В 2001 году Русский музей принимал участие в юбилейной выставке к 250-летию со дня рождения австрийского художника Иоганна Баптиста Лампи-Старшего (1751–1830), в Италии в городе Тренто.
К выставке был издан обильно иллюстрированный каталог портретов, эскизов, рисунков работы И.Б. Лампи-Старшего. В нем опубликован парадный портрет знаменитого итальянского скульптора Антонио Кановы (1757–1822), чьи работы украшают многие музеи мира. В том числе Эрмитаж. Лицо скульптора показалось очень знакомым. Первое, что пришло в голову: «Так это же Платон Зубов, что изображен на миниатюре Русского музея!» Но нет, Канова стоит у станка, на котором лежат инструменты скульптора: резец и молоток, на его рукоятку он опирается рукой. На фоне портрета изображен фрагмент мраморного надгробия эрцгерцогини австрийской Марии Кристины (крылатый ангел). Портрет датирован 1806 годом (хранится в Лихтенштейне) в Вадуце. Два года спустя Мишель Бенедетти гравировал портрет Антонио Кановы. В том же 1806 году сын И.Б. Лампи-Старшего И.Б. Лампи-Младший выполнил погрудную копию с работы отца (Государственные музеи, Берлин), а в 1822 году, когда возглавил мастерскую отца, повторил его работу полностью (Галерея Академии искусств, Вена).
Миниатюра Русского музея, повторяя погрудно портрет Лампи-Старшего, отличается деталями и антуражем. На миниатюре темно-красный цвет плаща с орнаментом по краю был заменен однотонным зеленым. Наибольшим изменениям подвергся фон. Вместо фрагмента мраморного надгробия, как у Лампи-Старшего и нейтрального фона, как у Лампи-Младшего, миниатюрист изобразил А. Канову на фоне темно-красной драпировки, открывающей вид на окно, за которым видно голубое небо с облаками.
Возможно, автором миниатюры был сам И.Б. Лампи-Старший, который работал в технике миниатюрного портрета. Если авторство миниатюры остается под вопросом, то персонаж удалось определить.
На миниатюре Русского музея, происходящей из фамильного собрания семейных портретов Зубовых, как оказалось, изображен не светлейший князь Платон Александрович Зубов, а крупнейший итальянский скульптор конца XVIII–первой четверти XIX века, глава европейского классицизма Антонио Канова. Знаменитого скульптора хорошо знали в Петербурге.
В 1803 году Академия художеств посылает своего выпускника В.И. Демут-Малиновского в пенсионерскую поездку в Италию с рекомендательным письмом к Канове, который помог молодому скульптору советами и наставлениями во всем, что касалось «до его художества». Через пять лет с таким же рекомендательным письмом к кавалеру Канове в Рим едет другой впоследствии известный русский скульптор И.П. Мартос. Петербургская Академия художеств избирает Антонио Канову своим почетным вольным общником.
Дважды русские государи — Екатерина II и Александр I — приглашали европейскую знаменитость в Россию, но Канова, дорожащий своим положением в Италии и многочисленными заказами, под разными благовидными предлогами отказывался от поездки к русскому Двору. Но, тем не менее, судьбе было угодно собрать под сводами Эрмитажа пятнадцать мраморных произведений ваятеля, от раннего Орфея до группы Три грации, завершающей творчество мастера. Большинство эрмитажных работ Кановы были приобретены Александром I в составе Мальмезонской галереи, которая принадлежала императрице Жозефине, жене Наполеона Бонапарта. Другие произведения поступили в Эрмитаж из собраний князей Юсуповых, графов Шуваловых, герцогов Лейхтенбергских…
Известно, Канова не работал для семейства Зубовых, и наличие его миниатюрного портрета в их собрании — случайность. Со временем имя итальянского скульптора было забыто, и в семейных анналах ошибочно всплыло имя знаменитого предка.