Логотип

Эмали A.B. Звенигородского

 

В этой статье автор продолжает тему, начатую в 2001 году искусствоведом Натэллой Беручашвили «Об истории перегородчатых эмалей из коллекции М.П. Боткина в Государственном музее искусств Грузии».

 

Эмалевая плакетка из коллекции М.И. Боткина, в монографии которого атрибутирована как изделие XI–XII. На аукционе Christie’s, Лондон, 13.12.1995, лот № 310, представлена как работа петербургских эмальеров кон. XIX в. Оценка ё5-7 тыс. Не продана

12 января 1909 года жена тайного советника Н.В. Мясоедова-Иванова, урожденная Звенигородская, обратилась с ходатайством к министру императорского двора с предложением о приобретении у нее в государственную собственность известной коллекции древне-византийских и древнерусских эмалей, собранную ее братом, действительным статским советником А.В. Звенигородским.

Николай II повелел рассмотреть этот вопрос Совету Министров. Делом занимался премьер П.А. Столыпин. Была образована особая комиссия из знатоков византийских эмалей, которую возглавил граф А. Бобринский. В состав комиссии вошли академик живописи М.П. Боткин, член Императорской Академии наук Н.П. Кондаков, хранитель Императорского Эрмитажа Я.И. Смирнов и директор Санкт-Петербургского Археологического института Н.В. Покровский. Впоследствии в состав комиссии был приглашен член Государственного совета Б.И. Ханенко. Комиссия провела два заседания, 9 мая 1909 года и 19 мая 1910 года.

Н.П. Кондаков указал на необходимость выяснить точный состав коллекции. Первоначально она насчитывала 43 предмета и была опубликована им и А.В. Звенигородским в известной книге «Византийские эмали, собрание Звенигородского» 1892 года (роскошное издание на русском, французском и немецком языках было разослано всем коронованным особам и главным европейским музеям). М.П. Боткин же сообщил, что в коллекции нет следующих вещей: большого образа Богоматери, распятия, иконы св. Феодора и одного из венчиков (грузинской работы), которые были куплены им еще при жизни А.В. Звенигородского.

Как отметил Н.П. Кондаков, основным препятствием к высокой оценке предметов служило то, что большинство из них, как и эмали других русских коллекций (но каких? Боткина? — Кондаков не уточнил — В.С.), «сплошь краденые и, строго говоря, должны быть возвращены теперешними обладателями их первоначальным владельцам — кавказским церквам и монастырям». Этот факт выяснился при составлении Н.П. Кондаковым в 1889 году описи древностей в означенных церквах и монастырях. Тогда удалось обнаружить непростительную ошибку со стороны местного духовенства, разрешившего дворянину Сабин-Гусу заменить старинные оклады новыми, якобы с целью обновления ризниц. Так как экзарх Грузии отказался предъявить Кондакову официальную переписку по этому делу, то на тот момент пришлось ограничиться лишь кратким рапортом министру императорского двора. В результате Н.П. Кондаков заявил на заседании комиссии, что если кто-либо сделает попытку продать за границей предметы из коллекции Звенигородского и им подобные (какие, Кондаков опять не уточнил. — В.С.), то он сочтет долгом опубликовать, что вещи — похищенные, и укажет их истинное происхождение».

М.П. Боткин, однако, предложил не возлагать надежд на такой способ воздействия на владелицу коллекции, ибо он не имел успеха в аналогичном деле по продаже за границу торговцем Золотницким клада киевских эмалей 1906 года (кстати сказать, в 1940 году в Нью-Йорке был открыт магазин, который принадлежит наследникам Золотницкого и называется «Из Старой России». — В.С.). В ходе заседания выяснилось имя пред-полагаемого иностранного покупателя — Пирпонт Морган, крупнейший коллекционер начала XX века. Запрошенная Мясоедовой-Ивановой сумма была предложена А.В. Звенигородскому именно Морганом. Относительно же цены, по которой эмали были куплены, А.В. Звенигородский сообщил Боткину, что они обошлись ему по 1,5–2 тысячи рублей каждая.

В ходе обсуждения вопроса оценки коллекции на заседании 1909 года была затронута проблема определения ценности конкретных предметов. Так, Н.П. Кондаков из всех экспонатов выделил византийский венчик — «унику», которую оценил до 10 тысяч рублей. На второе место он поставил русские эмали, а затем все остальные. Оппонентом по этому вопросу стал М.П. Боткин, указав на значение византийских эмалей для истории искусства. В результате пришли к заключению, что «иные византийские эмали — лимбургские и на окладе Мстиславова Евангелия, как старшие по древности и лучшие по работе, могут цениться выше русских, но византийские эмали из коллекции Звенигородского, относящиеся к XII веку, не так важны в историческом отношении и ремесленны по исполнению». Что же касается общей денежной суммы, в которую члены комиссии готовы были оценить наследство Н. В. Мясоедовой-Ивановой, то и здесь не удалось достичь единого мнения. М.П. Боткин отметил, что коллекция Звенигородского была заложена в Лондоне всего лишь за 100 тысяч франков (38 тысяч рублей), так что скачок до 400 тысяч рублей ничем не мотивирован. Граф А.А. Бобринский, в свою очередь, предложил повысить стоимость коллекции до 150 тысяч рублей. Я.И. Смирнов указал «на необходимость беречь казенные суммы и игнорировать любительские цены (то есть предложение П. Моргана. — В.С.), так как в погоне за определенными экземплярами любители иногда готовы заплатить что угодно, лишь бы стать обладателями их».

Гинцбург И. Скульптурный портрет А.В. Звенигородского. 1890-е. Бронза

В конце заседания было сделано и несколько неожиданных заявлений. Н.П. Кондаков, возвращаясь к вопросу о происхождении эмалей, высказал мнение, «что большой образ Богоматери, купленный из коллекции А.В. Звенигородского М.П. Боткиным, как показывают новейшие научные наблюдения, есть подлинная чтимая Хахульская икона, а находящаяся в Гелатском монастыре — позднее подражание». М.П. Боткин выразил сомнение относительно этой догадки, но подтвердил, что, по словам графини П.С. Уваровой, подлинную Хахульскую икону она нашла в одном из монастырей Грузии, а не в Гелатском: таким образом, принадлежащая ему икона Богоматери возврату в Гелати не подлежит. Граф А.А. Бобринский выразил со своей стороны желание вернуть купленные им около 25 лет назад у неизвестных лиц эмали с грузинскими подписями, «если на месте будет обеспечено для них безопасное хранение».

Наконец, попутно членами комиссии был поднят вопрос о необходимости приобретения в государственную собственность еще одного замечательного собрания византийских эмалей И.П. Балашова, иконы которого были вывезены с Кавказа (из Кутаиса) графом Левашовым.

В результате собрание единогласно приняло следующие пункты:

– коллекция эмалей, предлагаемая к приобретению у Мясоедовой-Ивановой, есть в значительной степени достояние православных церквей и монастырей Кавказа, и как таковое не подлежит продаже за границу;

– приобретение коллекции в собственность российского правительства следует признать крайне желательным;

– цена коллекции ни в коем случае не ниже 75 тысяч рублей, однако, во внимание к особым обстоятельствам (невыгодный заклад, редкость предметов такого рода в продаже и в музеях) за нее могла бы быть уплачена более значительная сумма, но не выше 150 тысяч рублей.

На втором заседании комиссии, состоявшемся 19 мая 1910 года, были внесены уточнения в историю с деятельностью Сабин-Гуса, который вывез рассматриваемые иконы из Грузии. В первой половине 1880-х годов экзархат, по-видимому, разрешил Сабин-Гусу забрать лом из ризниц, а тот заодно заменил особо чтимые древние иконы в храмах на малоценные. Примечательно, что несколько раз Сабин-Гусу даже приходилось спасаться на лошади (например, в Шемокмеди). В ходе обсуждения М.П. Боткин указал, что в виденной А.В. Звенигородским у Сабин-Гуса бумаге от экзархата значилось следующее: «Вы имеете право возобновить иконы, новыми заменить и таким образом привести в порядок нашу ризницу». В этом случае считать действия Сабин-Гуса преступными, на чем настаивал Кондаков, нельзя: «серебряный лом» брался Сабин-Гусом из церквей — кроме, может быть, редких случаев — при свидетелях, а потому его нельзя винить за то, что прежние хранители древних предметов не понимали, насколько они ценны для музеев.

На втором заседании некоторыми членами были внесены замечания по стоимости коллекции А.В. Звенигородского. Я.И. Смирнов определил ее цену в 56 400 рублей, а Н.П. Кондаков — в 100 тысяч рублей. Было также заявлено, что до уплаты денег Мясоедовой-Ивановой коллекция «имеет быть выписана в г. С.-Петербург, проверена комиссией из ученых специалистов по эмалям и лишь тогда принята».

Комментарий

Коллекцию Звенигородского все-таки приобрел П. Морган и передал ее в музей Метрополитен (Нью-Йорк). Эмали из этой коллекции — национальное достояние Грузии. Реликвии кавказских церквей и монастырей, добытые Сабин-Гусом, имеются и в других частных коллекциях: М.П. Боткина, И.П. Балашова, А.А.Бобринского.

В 1891–1907 годах Сабин-Гус организовал производство подделок византийской эмали с помощью эмальера Попова из фирмы Фаберже. Эти подделки вошли в состав коллекции М.П. Боткина, что было обнаружено в 1916 году главным мастером фирмы Фаберже Ф.П. Бирбаумом. Подделки от Сабин-Гуса до сих пор встречаются на антикварном рынке. Исследование «наследия» г-на Сабин-Гуса следует продолжить.

В начало раздела "Разное">>>