Почта «смутного времени»
XVII в. в России начался бурными событиями. Гнет бояр, нарастающая тяжесть крепостной зависимости вызывали народные волнения. Зашевелились и враги русского государства — шведы и поляки. В Польше под знаменем самозванца Лжедмитрия собралась армия наемников и вторглась в пределы России. Вслед за ними на Москву двинулись регулярные польские войска. Нашествие польской шляхты встретило решительный отпор со стороны населения. На Волге в Нижнем Новгороде собирается народная армия под руководством Минина и Пожарского. 24 июля 1612 г. первый отряд ополченцев подошел к Москве, занятой польским гарнизоном. Началось освобождение русской земли от интервентов.
Этот период русской истории получил название «смутного времени».
Война с Польшей закончилась непрочным Деулинским перемирием в 1619 г. А спустя несколько лет, в 1634 г., был подписан Поляновский «вечный» мир. Среди статей договора одна была о правилах посылки гонцов между Москвой и Варшавой — первый международный акт о перевозке корреспонденции, подписанный Россией. Строго говоря, правила никакого не было — гонцы обеих сторон могли иметь при себе шестерых провожатых [78].
Смутное время тяжело отразилось на развитии ямской гоньбы. Хотя в эти годы и издавались отдельные указы по ямскому устройству, но они носили случайный характер, были распоряжениями — однодневками и удовлетворяли только насущные потребности. Опустошительная война прокатилась по самым оживленным почтовым дорогам и начисто смела все то, что тщательно устраивалось на протяжении столетий. Многие ямщики разбежались. Оставшееся население ямских слобод уже было не в состоянии нести тяготы скорой гоньбы.
Характерный пример положения дел той поры можно найти в документах конца 1611 г. Били челом пронские ямщики: «Ныне на пронском яму от войны от крымских и от нагайских татар и от литовских людей осталось только десять человек, а воевода правит на них под посланников и под гонцов подводы и им дей подвод взяти негде, а сошные люди подмоги им не дают и от тово они охудели и одолжали великим долгом, и впредь дей им и достальным ямским охотником ямские гоньбы гонять не мочно» [79].
Боярская дума приказала местному воеводе принять срочные меры к облегчению труда пронских ямщиков: обязать население выбрать новых охотников и всячески помогать ямщикам. Вместе с тем бояре послали общий наказ о ямском строении в Пронске. Но ни наказ, ни указания воеводе не были выполнены — через несколько лет пронские ямщики вновь писали в Москву и почти в тех же выражениях повторяли свою жалобу.
Известия о ямском неустройстве неслись в Москву со всех сторон. Хотя правительство проявляло всяческие заботы о скорейшем восстановлении спешной гоньбы, дело двигалось крайне медленно. С колоссальным трудом налаживалась гоньба. Чего это стоило, видно на примере угличской ямской слободы.
В самом начале XVII в. ям в городе был на сорок паев. В смутное время полностью прекратилась перевозка людей и грузов угличскими охотниками. Их никого не осталось на стане — разбрелись куда глаза глядят. Большинство записалось в посадские жители, некоторые вступили в народное ополчение Минина и Пожарского, а двое «пошли в тати» — грабили проезжающих на тракте между Угличем и Ростовом. Сразу же после изгнания захватчиков с русской земли в Углич прислали ямских стройщиков. Но желающих исполнять скорую гоньбу в городе не нашлось. Тогда пригнали на Волгу десятерых кашинских охотников с тридцатью лошадьми. Почти четыре года стояли кашинцы на угличском яме до тех пор, пока в марте 1617 г. не было приказано устроить гоньбу силами местных жителей. Из Москвы пришло распоряжение создать ямскую слободу на десять вытей 1 по четыре семьи в каждой. Стройщики проявили максимум энергии и уже через неделю стан работал вовсю. Но недолго угличские гонщики исправно стояли на почте — 18 июля они все разбежались. В тот день через город проезжали послы и царские дворяне, которым сразу потребовалось 107 подвод. Пришлось отпуск править на посадском населении.
Жители с большим трудом исполнили повинность. И когда спустя два дня через Углич проезжали боярский сын с царской почтой, сборщик податей и три пушкаря, оказалось невозможным собрать для них на посаде такое малое количество лошадей — всего двенадцать. Для почтаря нашлись две заезженные лошади. Остальным проезжающим пришлось ждать возвращения посольского отпуска. Положение было катастрофическим. Оно усугублялось еще и тем, что через Углич в то время шла непрерывная пересылка гонцами между Москвой и князем Ф. П. Борятинским, который находился с войсками в Устюжне на Мологе и был назначен русским послом в Стокгольм. Борятинский еще в сентябре должен был начать переговоры, но только ранней весной 1618 г. уехал на шведский рубеж. И эти полгода каждый день через Углич мчались спешные посыльные.
Царские и княжеские гонцы не очень-то считались с местным населением. Они грубо обращались с лошадьми, бросали их без присмотра, часто кони не возвращались к своим хозяевам. Посыльные требовали подвод вдвое и втрое больше, чем было написано у них в подорожных — лошади были очень измучены и гонцы старались оградить себя в дороге от всяких неожиданностей. Поэтому транспорт приходилось брать буквально с боем. От тягот гоньбы бежали не только ямщики, но и посадские жители. Они уходили в другие города, где бы их не донимали скорыми посылками. Обо всем этом писал в Москву в сентябре 1617 г. местный воевода. Он вновь просил царского указа об устройстве яма.
Почти целый год, до июля 1618 г., налаживали московские стройщики угличский стан. Льготы и посулы привлекли наконец сорок человек охотников из местных жителей. И хотя условия гоньбы, не в пример прошлым годам, были гораздо легче, ямщики в конце концов ушли со стана и вернулись к более привычным занятиям: железоделательному промыслу, ловле рыбы, перевозке грузов по Волге. Документы 1623 г. сообщают, что в Угличе осталось всего пять гонщиков из местных жителей. Тем же летом в городе поставили людей более привычных к дорожным тяготам — ямских охотников из Кашина, Дмитрова и Ростова Великого [80].
Особое внимание правительство по-прежнему уделяло дороге к шведскому рубежу. После смутного времени решили восстановить скорую гоньбу в таком виде, как она была записана в «устройные» книги ямскими подьячими Саввой Фроловым и Семеном Емельяновым в 1568 г. Но к 1620 г. выяснилось, что «от скудости и свейского раззорения» это осуществить невозможно. Тогда на податное население возложили обязанность перевозить послов, бояр, священнослужителей, а также транспортировать различные государственные грузы, припасы к царскому столу и так далее. Теперь ямщики должны были доставлять только гонцов, только письменную почту. Это позволило резко сократить число охотников.
Однако новое дело давалось ямщикам с трудом.
Например, на Ладожском стане находилось в 1620 г. пятеро охотников и 15 лошадей. А разгоны у них были большие. От города Ладоги они доезжали до реки Лавуи, где проходила граница со Швецией, по суше 40 верст, водою — 80. До Орешка следовало ехать 70 верст, до Новгорода — 150, до устья реки Волхов — 15, до Тихвина — 70, до Паганского яма водным путем — 120 верст, а сушей — 50. Ямщики несли свою службу исправно, никуда не разбегались, не отказывались от поездок.
И тем не менее жалобы поступали. На этот раз недовольными оказались гонцы. Они били челом царю, что де на Ладожском стане людей мало и они не могут выполнять государеву службу, потому что им приходится отсиживаться в городе, ждать, когда у ямщиков отдохнут лошади. Казалось бы, проще всего было устроить регулярную почтовую гоньбу с отправлением ямщиков в определенные дни и часы. Но до этого не додумались и в мае 1632 г. послали в Ладогу указ воеводе Ю. Я. Сулешову «прибавить поразсмотрению» к существующим охотникам еще пять человек [81].
Через пять лет, 7 апреля 1637 г., появилось еще одно распоряжение, касающееся всей дороги, ведущей к шведской границе. Во-первых, с ямщиков снимались все недоимки за прошлые годы. Во-вторых, еще раз подтверджалась обязанность «большие отпуски отпускать всем городам, и уездам, и пригородами, и дворцовыми всеми селами». И, наконец, в некоторых городах сокращались ямские слободы. Например, в Новгороде и в ямах по московской дороге оставили всего 72 охотника, «чтоб посацким и уездным людем во многих ямских подможных деньгах тягости не было». На основании этого указа в Ладоге оставлялось всего три гонщика. Вместе со скорой гоньбой пришли в упадок и проезжие дороги. Это отмечали все иностранцы, посетившие в те годы Россию. Если зимой легко было проехать 500 верст за трое суток, то летнее движение казалось сплошным кошмаром. Местами дорога шла по пням только что поваленных деревьев, то и дело приходилось проезжать через топи и болота, где не всегда были гати и мосты, а где и были — оказывались плохими. Один путешественник насчитал от Москвы до Смоленска 533 моста. Сделаны они были из толстых бревен, так плохо связанных между собой, что проезд по ним в тяжелом экипаже был просто опасен [82].
1 Выть — мелкая податная единица в Московском государстве. Выть не имела постоянной величины. Чаще всего в нее входило четыре семьи. Если считать, что в средней семье той эпохи было семеро мужчин, то ямская выть состояла из 28 охотников.